Закрываю за собой дверь. Об нее тут же что–то грохочет, падает, рассыпается, звучат ругательства.

– Беременным нельзя нервничать, Юленька, – бросаю через плечо, спускаясь по лестнице.

На улице уже темно. Душно.

Сажусь в машину, завожу.

А теперь самое сложное – вернуть то, что потерял. Как? Честно, не знаю. Но я очень постараюсь.

Еду к своим девчонкам. Разговор  предстоит долгий и тяжелый, а потому заезжаю в супермаркет, набираю два пакета вкусняшек. Эх, жаль, кафе уже закрыто, мороженое бы нам не помешало.

Подъезжаю к дому Лены. Даю себе пять минут настроиться и подобрать нужные слова.

– Это что еще за хрень? Какого?..

На моих глазах в подъезд только что вошел Веник. С веником из красных роз, млять! Бутылкой вина и большой розовой коробкой, явно подарок для Маришки. Через минуту в окне ее кухни загорается свет. Я вижу там ЕГО тень. 

И… черт… я падаю в осадок. Она его позвала? Лена? Сама?

Не может она. Не верю!

– Елена –

Такси останавливается у нашего подъезда. Марина в дороге уснула – устала за день. Не сказала ни слова после отъезда от дома Любови Михайловны. Ни вопросов, ни умозаключений. Я не знаю, что бы я ей говорила в ответ. Как оправдывать поведение взрослых и себя в том числе?

Расплачиваюсь с водителем, выношу из машины дочку и…

Ноги не идут домой. Будто преграда стоит. Опускаюсь на лавочку, прижимаю малышку к груди. Только когда начинает щекотать подбородок, замечаю, что плачу. Соленые слезы застилают глаза, катятся по щекам. И хорошо, что темно. Фонарь у подъезда светит строго на дверь, а до лавочки свет не достает.

Где–то гуляет молодежь, слышится смех, выкрики, и только вокруг нас тишина.

Втайне надеюсь, что Дима сейчас примчится сюда. Сгребет нас с дочкой в охапку, не обращая внимание на сопротивление с моей стороны. Прижмет к себе крепко–крепко и скажет, что Юля не от него беременна, а  к нему пришла просто похвастаться своим положением.

Бред. Не ради хвастовства она искала его и обрывала телефоны…

Я сижу, Маришка тихо сопит, а Димы нет.

Он с НЕЙ. Что он сейчас делает? Ошеломлен, не верит, отрицает? Или носит ее на руках, целует в животик, говорит ласковые слова? Он же ее любил! У них несколько лет общего прошлого, чувства не остыли...

Запрещаю себе думать об этом. Запрещаю!

Нужно просто переболеть этим, принять, отпустить. Начать все сначала. Без Димы. Без моего любимого чудовища. Только дочери как–нибудь надо объяснить, почему Дим Димыч больше не появится в нашей жизни...

Легко сказать, сложно сделать. Сердце ноет. И предательское чувство неправильности волной накрывает меня с ног до головы. Я все правильно сделала! Но это убеждение уже не такое крепкое, как было изначально. Все больше оно поддается сомнению и прессингу совести. Я дура, что сбежала? Нет-нет, я не заставила Диму выбирать между нами с Мариной и родным ребенком!

Дура!

Вытираю  слезы, несколько раз глубоко дышу, прежде чем решаюсь пойти домой. Медленно поднимаюсь по ступенькам, достаю ключи, открываю тихо–тихо, чтобы не разбудить дочь…

– Леночка, – слышу знакомый баритон сзади.

Оборачиваюсь. Вениамин. С сияющей улыбкой, при параде, с цветами, бутылкой вина и розовой коробкой с игрушками.

– Веня? – шепчу ошеломленно. – Ты что здесь делаешь?

– Я тебе звонил, – вполголоса, – у тебя телефон отключен, а мы договаривались на ресторан. Давай помогу.

Распахивает шире дверь, пропуская меня с дочкой вперед.

– Включи свет, пожалуйста, – прошу.

Не спящая дочка на руках не пустила бы Веню в дом, а так вынуждена пригласить.

Он щелкает выключателем, коридор освещается двумя бра.

Прохожу сразу в спальню, кладу малышку на свою кровать, укрываю одеялом. Включаю ночник.

К Вениамину выходить не хочется. Мне бы побыть в одиночестве, поплакать, пожалеть себя, поругать за глупость и трусость, найти оправдание...

Но вместо этого я иду на кухню, где во всю суетится поздний гость. Цветы уже стоят на столе в вазе. Веня открывает один за другим шкафчики, находит и достает два бокала для вина, ставит их на стол.

Я стою в проходе, сложив руки на груди. Мне не нравится, как хозяйничает этот мужчина на моей кухне. Не нравится запах ЕГО цветов, ЕГО туалетной воды и в принципе его присутствие. Я не хочу, чтобы он вытеснял Диму из легких, из сердца, из памяти. Это то немногое, что у меня пока еще есть от моего чудовища.

– Веня, зачем ты пришел? – хмурю брови. – Я тебе утром звонила, а потом написала сообщение…

– Леночка, – обезоруживающе улыбается мужчина, – нам нужно поговорить. Разговор будет серьезным, а потому присядь, пожалуйста.

Выдвигает стул мне и себе. Мы садимся напротив друг друга.

Он тянет руки ко мне, обхватывает ладони, гладит большими пальцами кожу, заглядывает в глаза. Серьезный такой. Едва сдерживаюсь, чтобы не вытянуть руки и не спрятать их за спиной…

– Леночка, Лена. Я знаю, ты злишься на меня. Я бросил тогда вас с Мариной в парке, не отстоял, не отбил у того уро… – я недовольно вскидываю брови, и Веня поправляется: - как там его… Дмитрий? – я моргаю. – Потом совсем пропал. У меня была уважительная причина, – прерывает мое желание высказаться, и я поджимаю губы, решаю дослушать до конца. Кончик носа у Вени шевелится в такт речи и против воли притягивает все мое внимание. А раньше я считала, что Веня симпатичный.

– За это время много всего произошло. Я понимаю, у тебя есть все основания обижаться на меня, поэтому ты написала про другого мужчину. Это ты со злости, я понимаю, я заслужил. Нет, не говори ничего, – пресекает мои попытки возразить. – Я много думал. Я неправильно себя вел, я исправлюсь, вот увидишь. Знаешь, на работе меня повысили…

– Поздравляю, но...

– Спасибо. Это еще не все. Я купил квартиру. Она большая. Очень большая. В два этажа. Отдельно тренажерный зал, отдельно гардеробная. Детская. Две гостевых комнаты. Кухня – мечта любой хозяйки. Я обустроил все на свой вкус, но ты можешь все изменить, если что не понравится.

– Я?

– Лена, – Веня вдруг встает, отодвигает стул, опускается на одно колено. Достает из кармана синюю бархатную коробочку, открывает ее. Кольцо из белого золота с дорожкой сверкающих камней. Очень дорогое.  – Я хотел сделать это в другой обстановке,  в ресторане, но... Я прошу тебя стать моей женой…

И замирает в ожидании ответа. Я молчу. В горле комок, на глазах слезы. Неправильно все это, не нужно!

– Лена?

Машу головой из стороны в сторону. Нет, нет, нет!