class="p1">Говоря это, она смерила Мари долгим взглядом, презрительным и торжествующим одновременно. Ее соперница была повержена, ниже падать некуда, последняя собака хлеб не взяла бы из ее рук.

– Госпожа Алисия собралась в Лион, чтобы потребовать ответа у отца этого француза. Но мы с фрейлейн Элизабет ее отговорили. «Госпожа, – сказала я ей, – милостивая госпожа, такими делами должен заниматься мужчина, а не хрупкая женщина. И кто сказал, что Дюшан-старший в курсе махинаций своего сыночка? Вполне возможно, он ошеломлен не меньше вас».

– А все-таки как романтично, – вздохнула Эльза. – Двое влюбленных людей вместе путешествуют по Европе, едут в Барселону, Венецию, Лондон или Эдинбург. В нескончаемых бегах от родителей, которые не хотят их любви и их союза…

– Начиталась дешевых романов, что ли? – рыкнула на нее Августа.

– Мне кажется, это не столько романтично, сколько бездумно, – вынесла вердикт Йордан и дернула своим острым подбородком.

– Романтика закончится, когда закончатся деньги, – сухо добавила повариха.

Мари мысленно с ней согласилась. Эльза упрямо говорила, что молодой человек мог бы работать и зарабатывать на жизнь. Если он и впрямь любит фрейлейн, так и сделает. Йордан подняла ее на смех. Добавив, что, вероятнее всего, молодой француз однажды пресытится фрейлейн и бросит ее.

– Они такие, эти французы, – припечатала она и взялась за булочку с маслом. – Любому известно, что французу доверять нельзя. Однажды опозоренная и несчастная фрейлейн вернется, и тогда уж не будет ни почитателей, ни репутации, никому она будет не нужна. А если еще беременная…

– Фрейлейн Йордан!

Йордан осеклась, услышав окрик домоправительницы. Элеонора Шмальцлер подошла к столу и проигнорировала поспешно поданный Эльзой кофе.

– Как я успела услышать, сплетни цветут пышным цветом, – с осуждением констатировала она. – От вас, фрейлейн Йордан, я бы в первую очередь ждала куда большей выдержанности. Положение камеристки предполагает высокую степень близости к хозяевам, Вам известны интимнейшие подробности, которые следует держать в тайне. Подумайте об этом.

Бледные щеки и шея Марии Йордан пошли красными пятнами. В сложных ситуациях Шмальцлер все еще была ближе к своей госпоже, поскольку они знали друг друга уже несколько десятилетий.

– Да, конечно, фрейлейн Шмальцлер…

– Роберт вернулся?

На вопрос экономки ответили отрицательно. Добавив, что садовник с внуком в парке: там под снегом обломился тис, его нужно опилить и вывезти.

– Тогда всем присутствующим я хочу объяснить некоторые вещи, которые мы обговорили совместно с госпожой Мельцер. Во-первых, об отъезде фрейлейн и обо всем, что с этим связано, знать никто не должен. Во-вторых, сегодня на ужин приглашены чета Бройеров, господин доктор Шляйхер с супругой и супруги Манцингеры с двумя дочерьми. Все должно быть, как всегда, в лучшем виде. Ни слова о ночном происшествии. Фрейлейн Катарина якобы отсутствует из-за сильных мигреней – это должны уяснить себе все.

Все с готовностью закивали, в том числе и Мари. Девушка хоть и решила покинуть виллу, все же выразила готовность поучаствовать в этом спектакле.

– Что будем делать, если Роберт так и не появится? – спросила она.

– Я уже наняла на сегодня официанта, – с готовностью ответила Шмальцлер. – Мари, вы займетесь сейчас гардеробной фрейлейн Катарины. Около пяти поможете одеться фрейлейн Элизабет.

У Йордан вытянулось лицо, она надеялась, что теперь будет прислуживать и фрейлейн Элизабет. Но для молодой госпожи, очевидно, так называемый «современный шик» стоял выше лояльности и честности прислуги. К большому сожалению.

Мари металась. С одной стороны, гордость не позволяла ей больше оставаться в этих стенах, но требовала серьезного разговора с директором Мельцером. С другой стороны, в теперешней тяжелой для хозяев ситуации она не хотела усложнять ее еще больше. И если именно фрейлейн Элизабет приняла ее сторону, значит, не все считают ее виновной в побеге Катарины.

В раздумьях Мари поднималась на третий этаж для уборки гардеробной Китти. Уже взявшись за дверную ручку, она услышала такой знакомый голос и вся сжалась:

– Мари! Да подожди же! Мари! – Молодой господин шагал по коридору в распахнутом пальто и шляпой в руке. – Мари. – Он остановился перед ней. – Рад встретить тебя здесь. Я боялся уже не застать тебя в этом доме.

Она молчала, потому что его опасения не были безосновательны.

– Ты ведь не уйдешь, правда?

– А что меня удержит, господин?

Он рассерженно засопел. Она должна наконец перестать называть его «господином». Но он взял себя в руки, провел рукой по взъерошенным волосам и объяснил, что последние события совершенно выбили его из колеи.

– У вас получилось что-нибудь на вокзале?

– Да как сказать, – недовольно буркнул Пауль. – По крайней мере, я выяснил, что они уехали в Париж. Они больше не в Германии, и задержать их невозможно. А чтобы добиться их задержания на какой-нибудь французской станции, нужно заполнить кучу бумажек.

– И что теперь? Что вы намерены делать?

Он тяжело вздохнул, разглядывая свою мокрую шляпу. Дальнейшие действия будут обсуждаться в семейном кругу.

– Найти человека в Париже трудно?

Пауль улыбнулся, потому что вопрос был задан очень серьезным тоном.

– Как иголку в стоге сена. Конечно, они поселятся в каком-нибудь маленьком отеле, но кто сказал, что под своими настоящими именами?

– Может, поручить кому-то поиски? – рассуждала Мари. – Лучше француза, который там все знает. Конечно, придется заплатить.

– Ты имеешь в виду детектива?

Пауль нашел очень милым, что она не слышала раньше этого слова. Какая она неискушенная. И какая умная. Идея не так уж и плоха, но мама будет против: негоже французу шпионить за ее ребенком.

– Я бы хотела как-то посодействовать ее возвращению, – печально произнесла Мари. – Это по большей части моя вина. Я могла бы узнать об их планах раньше.

– Нет, конечно, – испуганно воскликнул он. – Никто не виноват, кроме самой Китти. Она ведь не ребенок уже, ее не привяжешь. И если уж тебе так нужно найти виновных, пожалуйста! – один из них перед тобой. Я, дурак, тоже внес свою лепту.

– Вы?

И Пауль рассказал о своей встрече с Дюшаном. Молодой человек, по всей видимости, неплохой, и намерения у него серьезные.

– Я по глупости более-менее отговорил его, хотел удержать Китти. Вероятно, это стало последней каплей, и его планы увезти сестру оформились окончательно. Господи, они, как несносные, упрямые дети. Будь моя воля, обоих перекинул бы через колено и задал взбучку!

Смех Мари поначалу рассердил Пауля. Но он тотчас и сам засмеялся над своим праведным гневом.

– Господи, – простонал он. – Просто чудо, как успокоительно ты на меня действуешь, Мари, и как умеешь рассмешить. Видишь, тебе ни в коем случае нельзя уходить отсюда, да?

Ей не нужно было подыгрывать ему. Но под его страстным взглядом