на душе: сейчас ей придется признаться. Но письма все равно бы нашли, очевидно, фрейлейн не забрала всю корреспонденцию с собой.

– Фрейлейн и господин Дюшан состояли в переписке. Не по почте – через посыльного.

Мари ожидала приступа бешенства. Однако директор остался на удивление спокойным.

– Тайная переписка между нашей дочерью и этим… французским выскочкой. Вчера на переговорах он нам такую бесстыжую сделку предложил. Прекрасно. Как это ты ни о чем не знала, Алисия?

– Я? – стала защищаться супруга. – Ты же слышал, они переписывались тайно, через посыльного…

Иоганн Мельцер был слишком взбешен, чтобы слушать. Он ходил взад и вперед, вытащил часы, засунул их обратно в жилет, потом остановился.

– Роберт! Алисия, вызови Роберта!

Дверь распахнулась, но вместо лакея в столовой появился молодой господин, еще в домашней куртке, но по-утреннему свеж и готов к свершениям. Увидев Мари, он улыбнулся, но через мгновение застыл на месте.

– Что тут происходит?

Отец протянул ему уже изрядно помятый листок. Пауль беспокойно посмотрел на Мари, затем пробежал глазами текст.

– Господи, – пробормотал он.

– Хочешь сказать, что тоже ничего не знал об этом… об этой связи? – гремел Иоганн Мельцер.

Пауль не успел ответить, потому что в дверях возник Роберт. Он был бледным как мел, разумеется, он знал, что произошло.

– Вы отвозили мою дочь Катарину рано утром на вокзал? С чемоданами и прочим багажом?

Мари было очень жаль камердинера, было видно, как он мучается. Да, он подтвердил, что после наступления полуночи отвез фрейлейн Катарину на вокзал. Он полагал, поездка согласована с родителями, госпожа сообщила ему, что встретится там с подругами для совместной поездки в Бад-Тёльц[14].

– В полночь! И вы поверили? – гневно набросился на него хозяин. – Не предупредив семью? Вы издеваетесь, Роберт?

– Я поверил, господин директор! – в отчаянии заверил его Роберт. – Сомнения закрались только на вокзале. Когда фрейлейн категорически не захотела, чтобы я проводил ее до поезда. Она взяла носильщика, махнула мне и исчезла в полутемном здании вокзала. Ох, я хотел догнать ее. Однако сознаюсь, я не посмел. Я боялся, что все неправильно понял и что меня поднимут на смех. Я хотел…

– Замолчите! – рявкнул Иоганн Мельцер. – Вы будете наказаны за ваш проступок. А ты, Мари, еще сегодня из этого дома…

– Подожди, отец, – вмешался Пауль. – Надо действовать трезво, а не принимать поспешных решений. Чем меньше досадных подробностей выйдет наружу, тем лучше.

– Пауль прав, – подала голос Алисия, успевшая за это время прийти в себя. – Если об этом станет известно в городе, репутация Китти будет подмочена.

Иоганн Мельцер запыхтел. О чем это она? Что скандал еще можно предотвратить?

– Я поеду на вокзал и попытаюсь выяснить, куда они уехали, – продолжил Пауль. – Потом оповещу вокзальную полицию, чтобы они задержали парочку, если те все еще на территории Германии.

– Полиция? – в ужасе вскрикнула Алисия. – Ни в коем случае! Ты хочешь, чтобы твою сестру привезли на виллу в наручниках, как какую-то преступницу?

– По мне, так на нее смирительную рубаху надеть надо, – проворчал Иоганн Мельцер и снова посмотрел на часы. – Главное, чтобы она не сбежала с этим французом. Я сейчас пойду на фабрику и попрошу телефонный разговор с Лионом. Устрою ад старому Дюшану.

Кажется, ему полегчало, когда он отправился на фабрику, где его давно ждали. Пауль быстро отпил кофе, откусил от булочки и побежал в холл, где Эльза уже приготовила ему пальто и шляпу.

– Роберт, вы по поводу произошедшего храните абсолютное молчание, – приказала Алисия. – Мари, ты покажешь мне письма в комнате моей дочери.

– Хорошо, госпожа.

В дверях они столкнулись с Элизабет, та чувствовала вину за то, что проспала завтрак.

– Что-то случилось? Папа так громко разговаривал, что было слышно аж до четвертого этажа…

– Твоя сестра сбежала с месье Дюшаном!

Элизабет пришла в такой ужас, что даже присела. Мари уже была в коридоре и услышала гневное:

– Эта тупица хочет окончательно погубить мою репутацию!

Мари поднималась по лестнице; услышав позади себя затрудненное дыхание Алисии, она замедлила шаг: у госпожи была неподвижная лодыжка.

– Иди уже! Не надо меня ждать! – погнала ее Алисия.

Мари послушно поспешила наверх, прошла в комнату и раздвинула портьеры. Утренний свет не мог полностью осветить пространство, пришлось включить электричество.

– Где? В письменном столе?

– Да, госпожа. В папке для писем. Не в зеленой, которая с краю. А в той, что дальше, в светло-коричневой…

Мари надеялась, что Китти забрала с собой или хотя бы уничтожила письма, но Алисия легко выудила на свет нужную папку, полную писем.

– Непостижимо! – простонала Алисия. – Похоже, это длилось несколько месяцев. И ты ни слова не проронила!

– Всего несколько недель…

Мари почувствовала на себе уничтожающий взгляд и опустила глаза. И как она могла столь легкомысленно относиться к этому обмену словами на бумаге? Китти и француз, видимо, уже давно обсуждали план побега. И почему она ни разу тайком не заглянула в папку? Возможностей было предостаточно…

– Она действительно собрала чемодан… шубы нет. Бежевые сапожки, серый шерстяной костюм… Господи, она даже ночную рубашку не взяла…

Алисия стала перерывать гардеробную, вытаскивала ящики и вываливала из них белье, с комода упала на пол и разбилась стеклянная бутылочка. Оказалось – французские духи, подаренные ею дочери на день рождения.

– Собери и выброси в мусор. И ни слова прислуге, слышишь?

Мари покорно кивнула. Интересно, что себе думала госпожа? Ведь на вилле и у стен были уши.

– А что у тебя в руках? Да это же вещи, которые… ну, конечно – пальто и сапоги, которые ты получила на Рождество. Объяснись, Мари!

«Пришла беда – отворяй ворота», – подумала Мари. Во всеобщей неразберихе она забыла свои вещи в комнате фрейлейн.

– Я… я ходила к мессе, госпожа. И поскольку вернулась поздно, прошла разбудить фрейлейн прямо в верхней одежде.

Конечно, Алисия не поверила ни единому слову. Перед ней лучшие доказательства того, что камеристка в сговоре со своей хозяйкой. Разумеется, Мари планировала сопровождать Китти и была готова ехать, но та в последний момент передумала. Ведь в записке так и сказано.

– Нет, все было не так! Клянусь, я не была в курсе этого побега!

– Замолчи! А что у тебя в кармане?

Мари испугалась. Коробочка с даром ее матери.

– Это мое.

Алисия открыла коробочку, вынула вату и осмотрела цепочку и подвеску. Нет, столь жалкое украшение не могло принадлежать Катарине. Кое-как закрыв крышку, она бросила коробку Мари.

– Ложь тебя не спасет, – проговорила Алисия с тихим презрением. – Если теперь с моей девочкой что-то случится, это целиком будет на твоей совести.