– Людей в мире стало слишком много. А чтобы вы не мучились кошмарами, вам хорошо платят. Или вы уже забыли?

– Да… но… ведь не всё продаётся.

– Неужели? Приведёте пример?

– Нил, я не знаю… человеческие жизни… совесть… меня учили, что нельзя торговать Отечеством?

– Отечество тоже продаётся. И вы, Стокман, тому подтверждение. А теперь, когда вы спели реквием собственной совести, приступим к делу. Даю вам час, чтобы мы знали «Заразломную» не хуже вас. Начертите схему со всеми переходами, шахтами, трубами. Нас интересует только нижняя подводная часть, там, где нефтяные танки. Верхних жилых блоков можете не касаться.

Баррет положил на стол большой лист ватмана, линейку и карандаш.

– Приступайте. Или вы до сих пор считаете, что остались не у дел? Поздно, Лев Илларионович. Вы давно продали свою душу и прекрасно знаете об этом. Не ваши ли были слова, что за такую сумму я могу просить всё, что угодно? Так вот, я уже не прошу, теперь я вам приказываю: рисуйте схему, укажите, куда заложить взрывчатку и как туда пробраться!

– Видит бог, я это делаю по принуждению, – застонал Стокман.

– Видит, видит, он всё видит… – сел напротив Баррет. – А сейчас представьте, что перед вами обратная задача. Вы построили буровую, вы доказали всем, что можете это сделать, и теперь, чтобы она никому не досталась, требуется её уничтожить. Вообразите себя недооценённым, обиженным на весь свет мастером, считающим, что мир ещё не достоин вашего творения! «Заразломная» уже не ваша! Другие пользуются её богатствами, а вам достаются крохи. Не давайте им вас обворовывать. Выход один – уничтожить ваше творение! Как бы вы это сделали? Одним небольшим взрывом? Смелее, Лев Илларионович, включите воображение.

– Не знаю, господа, если только…

– Вот видите, мы уже начали плодотворно работать, – ободряюще улыбнулся Баррет и похлопал Стокмана по спине. – Ещё смелее, мы вас внимательно слушаем.

– Вы хотите разрушить нефтяные танки? Не получится. Во всяком случае, слабым взрывом. Это бетонные конструкции, рассчитанные на многократную волновую перегрузку. Если уж разрушать, то нужен сильный взрыв. Даже поджечь нефть не получится, потому что перед закачкой она очищается от кислорода.

– Что же делать? – заинтересованно склонился над каракулями Стокмана Баррет. – Вы же мастер, для которого нет ничего невозможного. А если мастер действительно того стоит, то и вознаграждение ему будет достойное. Предлагайте, Лев Илларионович, а мы за ценой не постоим.

Стокман склонился над бумагой и набросал лёгкий эскиз.

– Нил, вы когда-нибудь видели буровую?

– Конечно, и не раз.

– Что вам сразу бросилось в глаза?

Баррет задумался.

– Может, её размеры? – попытался он угадать ход мыслей Стокмана.

– И это тоже. Огромная, упирающаяся в небо, вышка. А что на её вершине?

– Навигационные огни безопасности?

– Факел! И днём и ночью горящий факел газа. Это сгорает природный газ, попутно добываемый с нефтью из скалистого основания. Именно поэтому над буровой всегда горит горелка, сжигающая излишки газа и предотвращающая образование чрезмерного давления. Это и есть слабое место «Заразломной». Если взрывать, то газовые ёмкости. А уж они разрушат и танки с нефтью, и саму буровую.

– Гениально! – откинулся на спинку стула Баррет. – Браво, Лев Илларионович. Я всегда чувствовал, что вы мне посланы самим провидением. Вы пойдёте с нами.

– Ни за какие деньги! – вдруг вскочил Стокман.

– Успокойтесь! – осадил его Баррет. – Никто не собирается надевать на вас акваланги. Какую бы точную вы не нарисовали нам схему, этого всё равно будет мало. Вы останетесь на катере и будете держать с нами подводную связь. Будете выводить нас на цель. Вы не заблудитесь на «Заразломной» с закрытыми глазами, а мы легко запутаемся даже с самыми подробными чертежами.

– А нельзя, чтобы я помогал вам отсюда? Я не хочу на катер. Признаться, я боюсь моря.

– Погода хорошая, так что вам не грозит даже слабая качка. А связь наша, так она накоротке. Да и вы будете под охраной. И вам, и нам спокойней. Не вздумаете ошибиться. А если ошибётесь, то ваш гонорар пойдёт на ваши же достойные поминки. Увы – склероз наказуем.

– Я всё понимаю, господа.

– Ну а раз понимаете, то не будем терять время. У нас остались считанные часы, а подготовка требуется серьёзная!

Вокруг всё было белым. Медленно проплывавшие глыбы льда с острыми, как пики, углами, шипящее под днищем месиво из морской пены и снежной каши с примесью водорослей. И даже катер казался белым облаком среди влажного и прохладного тумана. А вода казалась совсем чёрной.

Баррет взглянул на экран GPS и кивнул Эртону – подходим! Лейтенант-коммандер натянул маску, и его действие повторила вся группа. Двигатель, и без того задушенный системой бесшумного выхлопа газов, заработал ещё тише. Теперь катер еле двигался, слившись со скользившим вдоль границ льдов белым маревом. Со стороны он походил на плоский айсберг, усыпанный тушками чёрных тюленей. Вскоре айсберг остановился, и сидевший на носу тюлень скользнул в воду вперёд ластами, столкнув увесистый резиновый ранец. За ним второй, потом третий, приготовился четвёртый, сдвинув для удобства подводный автомат на грудь. Баррет стоял замыкающим. А когда из десяти пловцов на катере осталось двое, он преградил им путь и, указав на наблюдавшего за спуском Стокманом, приказал:

– Гарри, Патрик, остаётесь на связи. И не спускайте с него глаз.

Рыжеволосый Патрик стянул с лица маску и взглянул на Льва Илларионовича с явным неудовольствием – он бы хотел сейчас быть с группой, а не нянькой. Гарри же никак не отреагировал и, легко переключившись на новую задачу, подтолкнул Стокмана к трапу в трюм.

– Входи, – шепнул он одними губами.

Лев Илларионович спустился в единственную тесную каюту, находившуюся ниже уровня ватерлинии, большую часть которой занимали блоки подводной связи. Патрик натянул на голову наушники и ещё одни протянул Стокману.

– «Парус», я «Остров», – проверил он связь.

– Порядок, – отозвался Эртон.

Тогда Патрик откинулся на стуле и взглянул на тяжёлые наручные часы с фосфоресцирующими зелёными стрелками. Дойти группе до цели – нужно полчаса. Он сделал на столе ярче свет, повернув на светильнике рукоятку вправо до отказа, положил перед собой часы и приготовился ждать.

– Господа, а нельзя ли что-нибудь открыть, чтобы дать приток воздуху? – вдруг заныл Стокман.

– Нет, – отрезал, даже не взглянув в его сторону, Патрик.

– Но ведь здесь нечем дышать. Нас трое, а весь кислород сжигает ваш передатчик с жужжащим трансформатором! Вентилятор из него выдувает раскалённый жар.

– Заткнись, – был немногословен Патрик. Он закрыл глаза, представляя, что сейчас происходит там, под водой, но Стокман был назойлив, словно муха на стекле.