— Господи! Ник! Где ты пропадал?

Рядом с ним стояла Зоуи. Она поставила перед ним выпивку, кивнула и направилась к своему месту за стойкой бара.

Ник взял стакан в руку. Он был гладкий на ощупь, прохладный и, казалось, успокаивал. Ник повертел стакан, глядя, как жидкость мерцает в тусклом свете лампы, висящей над его головой. Он поднес стакан к губам, вдохнул знакомый запах скотча. «Пей, пей, — шептал тоненький голосок внутри его. — Это снимет боль, ты же знаешь». Он звучал очень соблазнительно, этот голос, манил его ароматом виски, обещал избавить от сердечной боли и усмирить болезненные воспоминания. Ему хотелось залпом осушить стакан, потом заказать еще один, и еще, и еще, пить, пока он не дойдет до такого состояния, когда уже не вспомнит, что любил Энни.

Но потом он подумал об Иззи.

«Иззи, можно мне вернуться домой?» Когда он говорил ей эти слова, он больше всего на свете хотел, чтобы она ему доверяла. И он хотел этого по-прежнему. Выпивка не поможет, в глубине души он это понимал. Он напьется, снова станет пьяницей, и что потом? Энни он не вернет, а свою девочку может потерять навсегда.

Ник со стуком поставил стакан, бросил на стол десятидолларовую купюру, встал на ноги, покачнувшись, и пошел к выходу. Проходя мимо бара, он помахал Зоуи:

— Я ухожу.

Зоуи протирала стойку полотенцем. Она подняла глаза и внимательно посмотрела на Ника:

— Ник, у тебя все нормально?

Он попытался улыбнуться, но не смог.

— Как всегда, отлично, Зоуи, — ответил Ник и поспешил уйти.

Руки его тряслись, в горле пересохло, но он был рад, что ушел. Ник не сразу сел в машину. Пока потребность в выпивке не взяла верх над ним, он быстрым шагом двинулся прочь от таверны. Он шел так быстро, что начал задыхаться и у него закололо в боку. Потом он часа два сидел на скамейке в парке, наблюдая, как на Мейн-стрит медленно заходит солнце. Паника и страх постепенно отступили от него. Боль никуда не делась, она пульсировала в его сердце, и Ник знал, что так будет еще долго. Но Энни его изменила, помогла ему увидеть себя в другом свете, взглянуть на самого себя без ожесточения. На этом ему сейчас и нужно сосредоточиться. У него есть жизнь, которая имеет смысл, и дочь, которая его любит и нуждается в нем. Разваливаться на части — это для него непозволительная роскошь.

К тому времени, когда началось собрание «Анонимных алкоголиков», Ник сумел задвинуть желание выпить в самый дальний угол сознания. Он зашел в прокуренное помещение за цепочкой друзей. Вслед за ним вошел Джо. Ник почувствовал его руку на плече и услышал грубоватый, надтреснутый голос:

— Как поживаешь, Николас?

Ник уже был в состоянии улыбнуться.

— Нормально, Джо, спасибо.

Он сел на складной стул, Джо сел рядом, потом внимательно посмотрел на него.

— Ты точно хорошо себя чувствуешь?

Ник прекрасно знал, что выглядит сейчас не лучшим образом.

— Джо, я в порядке.

Он устроился удобнее, насколько это возможно на жестком пластиковом сиденье. Джо усмехнулся и по-отечески похлопал его по плечу:

— Я тобой горжусь, Николас.

Ник закрыл глаза, откинулся на спинку и глубоко вздохнул. Он не сразу почувствовал, что кто-то несмело коснулся его плеча. А когда почувствовал, то резко выпрямился на стуле, его сердце учащенно забилось в предвкушении. Энни передумала, вернулась! Он резко развернулся на стуле… и увидел перед собой Джину Пикколо. На бледном как мел лице ее глаза, не тронутые макияжем, были печальными. Ник заметил, что она не накрасила губы черной помадой, и в ее ноздре нет кольца. Она казалась такой же юной и невинной, как когда он впервые увидел ее несколько лет назад. Она тогда ехала на велосипеде к полю для мини-гольфа «Мир чудес».

Он медленно поднялся.

— Джина, что ты здесь делаешь?

— Дрю умер. На этой неделе. Передозировка. — Она говорила тихо, ее голос дрожал, на ее глазах выступили слезы и потекли по впалым щекам. — Вы говорили, что если мне когда-нибудь понадобится помощь… я имею в виду… я не знаю, к кому еще обратиться… В участке сказали, что вы можете быть здесь.

— Все правильно, Джина.

— Мистер Делакруа, я не хочу умирать!

Раньше, до этой весны, Ник бы боялся подобного момента, он бы видел в этом зарождение еще одной трагедии, очередную собственную неудачу, которая следует за ним по пятам. Но сейчас он ощущал рядом с собой присутствие Энни, сильное и теплое, как солнечный свет. Он слышал в себе ее голос: «…неужели ты бы отказался от всего — от заботы, от любви потому лишь, что в конце концов тебя может настигнуть боль?» Возможно, он потерпит неудачу — может быть, он потерпит неудачу, — но сейчас это его не остановит. Его спасение в том, чтобы пытаться — и возможно, не только его, но и этой охваченной отчаянием девушки, что стоит перед ним. Он взял ее за руку.

— Джина, ты пришла туда, куда нужно. Отказываться от костылей страшно и трудно, но я буду с тобой, я буду тебя поддерживать, я от тебя не откажусь, если ты не сдашься.

Она улыбнулась и от этого стала выглядеть трогательно беззащитной и юной.

— Я только возьму колу и потом сяду с вами.

— О’кей.

Ник посмотрел, как она идет через заполненную людьми комнату, и сел на место.

— Итак, Николас, — сказал Джо, — что все это значит?

Ник повернулся к своему наставнику и широко улыбнулся:

— Похоже, перед тобой еще один коп, пытающийся спасти от гибели еще одного подростка.

Джо усмехнулся:

— С возвращением, Ник. Нам тебя не хватало.

Его слова вошли в сознание Ника, немного подвигались там и устроились удобно.

— Мне вас тоже не хватало, — тихо сказал он. — Пожалуй, ты можешь снова включить меня в команду. Скажем, я выйду на дежурство в понедельник утром?

— Николас, я тебя и не вычеркивал.

Ник с улыбкой кивнул. Джина опустилась на свободный соседний стул. Собрание началось. Ник слушал рассказы и с каждой историей, которая была похожа на его собственную, он чувствовал, что становится сильнее. Когда собрание уже приближалось к концу, он подал знак ведущему и тихо сказал:

— Я бы хотел выступить.

По залу прошел легкий ропот удивления, заскрипели стулья — это собравшиеся поворачивались посмотреть на Ника.

— Меня зовут Ник, — сказал он в тишине. Следующая часть фразы застряла у него в горле, и он попытался еще раз: — Меня зовут Ник, и я алкоголик.

— Привет, Ник, — хором ответили все.

Ник видел в глазах собравшихся понимание, и не только в глазах, но и в том, как они кивали, как смотрели на него, как подались вперед. Казалось, все без слов говорили ему: «Все в порядке, мы знаем».