– Ничего не понимаю. Два года назад обо мне никто из ваших слыхом не слыхивал. И сейчас, думаю, не особо интересуются. Да и на Украину я тогда не ездил. – Я побарабанил пальцами свободной руки по выпуклому боку жестянки. – Какого, говоришь, тебе приказали?

– Одиннадцатого июля.

– Ага! А я ранним утром двенадцатого в Незалежную приехал. Может, ты и год запомнил? Другу-то сколько лет исполнялось?

– Чего там запоминать? – пожал плечами Драгин. – Лёхе тридцатник стукнул в две тыщи шес… – у него вдруг глаза стали по пятаку. – Погоди! Сейчас какой год?

– Здесь – не знаю, а там, – я ткнул большим пальцем за спину, – шестнадцатый третьего тысячелетия.

Майор так изменился в лице, что я испугался, как бы его удар не хватил. Он несколько раз глубоко вдохнул, долго выдыхая через рот, а когда немного успокоился, сказал чересчур громко для данного времени, места и своей квалификации:

– Так это ж, получается, я незадолго до тебя должен был в Зону попасть. А как тогда я два года здесь проторчал?

– Вот и мне интересно, как такая штука приключилась? А ещё интересует: кому я так насолил, что на меня охоту объявили?

«Тебя хотели убрать. Скрыть правду».

– Что ты сказал?

– Я? – удивился Драгин. – Ничего. – Он допил «энергетик», сунул банку в глубокую трещину в стене и привалил «тайник» куском кирпича. – Ну что, пойдём?

Я кивнул, поискал взглядом, куда бы спрятать пустую жестянку. Не найдя ничего подходящего, бросил её на кучу кирпичного крошева. Банка проскакала по обломкам, закатилась в угол, звякнув донышком о торчащий из стены кронштейн. Спецназовец покосился, но ничего не сказал. Здесь и без меня изрядно намусорили: повсюду валялась мятая тара из-под «нон-стопа», использованные аптечки, бурые от крови бинты, в пыли поблёскивали бутылочные осколки и стреляные гильзы. Большинство латунных цилиндров потемнели от времени, но были и те, что появились недавно.

Оставшиеся до города метры мы прошли без проблем. Бодрящий напиток действовал, майор шагал, почти не прихрамывая, и лишь слегка опирался на моё плечо. Когда в просветах между кустами замаячил растрескавшийся асфальт Заводской улицы, в голове раздался тот же негромкий голос:

«Я привёл тебя в Зону».

Я покосился на Драгина. Тот шёл, тесно сжав губы, и сосредоточенно сканировал взглядом окна ближайших к нам развалин.

«Ты можешь говорить мыслями».

«Кто ты? Зачем это сделал?» – спросил я, чувствуя себя полным идиотом. Мысленные беседы с самим собой бывают у каждого, а вот подобное общение с другим собеседником сильно смахивало на шизофрению.

«Ангел-хранитель. Твой мир в беде. Ты можешь его спасти. Я привёл тебя. Дал верного друга и помощника».

«О-о, вот и долгожданное бла-бла-бла. Мир в опасности, глобальная катастрофа…» Я скептически усмехнулся и посмотрел по сторонам. Мы уже пересекли Заводскую и, прячась под сенью каштанов, двигались по Курчатова к улице Леси Украинки. Метрах в пятидесяти, во дворе панельного дома, кто-то громко топал и сопел. Встречаться с мутантами не хотелось, а потому мы, не сговариваясь, свернули в просвет между деревьями и, бесшумно ступая по прелой листве, двинулись к трём длинным, параллельно расположенным пятиэтажкам. При этом я не забывал пользоваться новообретёнными способностями, «просвечивая» дома на предмет затаившихся снайперов. Наёмники часто практиковались в Припяти на бродящих по городу сталкерах, оттачивая глаз и тренируя руку. Превратиться в живую мишень не входило в мои планы, вот я и прилагал недюжинные усилия и даже взмок от усердия.

«Расслабься. Отпусти сознание. Стены – это стекло».

«Тебе-то откуда знать?!» – мысленно огрызнулся я, но всё же последовал совету и… чуть не выругался вслух. Взгляд пронзил бетонные панели, как разогретый нож масло. Облупившиеся стены, почерневшие от плесени потолки, свернувшиеся в рулоны обои, рассохшаяся мебель, разбитые люстры – скудное убранство покинутых квартир предстало передо мной как на ладони.

«Я тебя научил. Заставил твой мозг работать».

«Так ты тот самый дирижёр!» – осенило меня. Я принялся ворочать головой по сторонам. Для устойчивой связи с жертвой мутанту требовался визуальный контакт, а значит, я мог засечь урода и принять меры в виде свинцового фарша в его брюхо. Перспектива стать личной марионеткой пси-мутанта меня не прельщала. «Это сейчас он внушает мне, что я этакий супергерой, а когда ему надоест или он решит по-другому поразвлечься, я как обезьяна по веткам скакать буду? Ну уж нет, фигушки! Меня за просто так не сожрёшь. Подавишься!»

Драгин принял мои попытки отыскать мутанта на свой счёт:

– Я хоть хромаю и не могу в полной мере владеть рукой, но не слепой, – обиделся он. – Чего ты, как сыч, головой вертишь? Смотри, отвалится – я тебе на место её приделывать не буду. Чисто здесь, никого нет, кроме вон той собаки, – он кивком указал на выскочившего из подворотни пса.

Четвероногая тварь села на задние лапы и смотрела на нас, чуть склонив голову набок, высунув язык и неторопливо постукивая по асфальту хвостом. Один в один дворовая Жучка – будь мы не в Припяти, а в каком-нибудь захолустном российском городишке.

Мы наискосок пересекли заросший акацией и клёнами проспект Ленина и продолжили путь к улице Дружбы Народов, следя за мутантом краем глаза. При этом я будто бы невзначай повернул ствол автомата в сторону зверя и положил палец на спусковой крючок. Пёс ещё какое-то время следил за нами, а потом громко зевнул, отряхнулся и потрусил по своим мутантским делам.

«Зря стараешься, – раздался в голове насмешливый голос (или мне послышались эти нотки?). – Я не обычный суггестор. Прямой контакт не нужен. Достаточно видеть мысленный образ».

«Ага! А зачем тогда ты находился в непосредственной близости от меня возле драги на болоте, у трансформаторной подстанции и ночью в развалинах совхозной конторы?»

«Я воздействовал на тебя. Учил общению с Зоной. Ты извлёк в плавнях энергию артефакта. Ты призвал на помощь цербера. Ты натравил его на нюхачей».

«Майора тоже ты сюда позвал?»

«Нет. Но я устроил петлю времени. Блокировал часть его памяти. Он нужен тебе».

«А почему память вернулась к майору именно сейчас? Почему он не выполнил приказ?»

«Я закрыл ваше сознание своим. Это грубое вмешательство. Мне пришлось. Иначе – выброс. Зомби. На второй вопрос нет ответа».

«И всё-таки, зачем я здесь? Вот только не надо парить меня сказками об инопланетной угрозе и прочей муре».

«Прости, некогда. Хочешь знать правду? Иди к четвёртому энергоблоку».

И всё. Контакт пропал – как отрубило. В голове сразу появилась какая-то лёгкость, будто там до этого и в самом деле кроме меня присутствовал кто-то ещё. А ещё общение с дирижёром поменяло во мне «минус» на «плюс». Если в начале нашей «беседы» я хотел добраться до него и прострелить ему башку, то теперь желание найти мутанта вспыхнуло с новой силой, правда, цель свидания уже заключалась в другом. То, что он не хотел причинить мне вред, я уже понял. Хотел бы – давно уже превратил бы меня в пускающий слюни «овощ». Дирижёру определённо что-то было от меня нужно, как и мне от него, впрочем. Так что при встрече у нас с ним могла получиться неплохая сделка: он мне – ответы на вопросы, а я ему – то, ради чего здесь оказался.