— Такими глазками только и присматриваться, — проговорил Андреас с лёгкой насмешкой. — Кому-то счастье.

— Андреас, — уже в полный голос одёрнула его Софья Игнатьевна, но тот не внял и обменялся выразительными взглядами сначала с Патриком, и, получив в ответ понимающую улыбку, повернулся к сыну, который был хмур, как грозовая туча.

Ира же решила за комплимент поблагодарить, но не восторженно, как Мила, а вполне сдержанно.

— Спасибо.

— И я не вижу ничего зазорного в том, чтобы сказать красивой девушке комплимент, — добавил Андреас, обращаясь скорее к бывшей жене. — Я даже не флиртую, а вполне трезво оцениваю. Ну, кто меня поддержит?

Патрик снова хохотнул и кивнул.

— Я, я поддержу. Жалко, что она этими красивыми глазами мимо меня смотрит.

— Серьёзно? А на кого? Сын, а ты что скажешь? Весь вечер смурной. Или жены боишься? — Андреас рассмеялся, и теперь уже удостоился выразительного взгляда снохи.

— Не боюсь, пап. Просто оценить не в состоянии, — проговорил Алексей отрывисто и с намёком, который, наверное, только Ира поняла и оценила. — Ира на меня не смотрит.

Света заулыбалась, стараясь перевести всё в шутку, и все действительно посмеялись, и над неловкостью Иры в том числе, и она, после некоторой заминки, даже порадовалась этому — все отвлеклись. А потом подошёл Ефремов и всё испортил, увидел её, в момент насторожился, нахмурился, и брякнул, причём не слишком приветливым тоном:

— А ты чего здесь делаешь?

Ира уставилась ему в лицо, а Ефремов ещё и на Алексея глянул, подозрительно, и замолчал, видимо, ожидая, что ему сейчас поведают подробности скандала. И этот взгляд не оставлял сомнений в том, что не он один с Ирой знаком, слишком много в нём было желания получить поддержки от Алексея.

Повисла секундная пауза, после чего Света спросила:

— Вы знакомы?

Пока Ира обдумывала своё положение, и боялась, что Витька вновь влезет и всё испортит, неожиданно заговорил Алексей, и его тон был настолько сдержанным, что просто резал слух.

— Да, знакомы. Просто давно не виделись.

От его строгого голоса сердце скакнуло и заколотилось, Ире захотелось руку к груди приложить, в попытке вздохнуть, но делать этого было никак нельзя. Напротив, нужно было спокойно посмотреть на Светлану, встретить Лёшкин взгляд и что-нибудь соврать. И она совсем не ожидала, что на помощь ей придёт Патрик.

— У Иры муж журналист, он в Лондоне работает.

К чему именно это было сказано, поняли немногие. Просто констатация факта, которая не объясняла момент Ириного с Алексеем знакомства, но при этом успокоила остальных. Да, знакомы, и непонятно, чем она заслужила такой тон, но у неё есть муж, а значит она не угроза.

И Патрик сгущающиеся тучи руками развёл.

От Вагенасов Ира отходила на ватных ногах и с приклеенной улыбкой. Прощалась, как во сне, стараясь в глаза никому не смотреть. Только на Ефремова убийственный взгляд кинула, когда повернулась, чтобы уйти. Надо же быть таким идиотом. А может, и не идиот, просто не сдержался, потому что искренне ратует за интересы Светланы, и, наверное, имеет на это право. Мила же простилась со всеми горячо, рассовала всем своим визитки и клятвенно пообещала позвонить, чтобы обсудить возможное интервью. Большое, семейное, на разворот, а то и на два, с фотографиями и ссылками. А отойдя, не замолкая, напутствовала Иру:

— Учись, как зубы им надо заговаривать. Завтра же договоримся, я тебя уверяю. Я с них теперь не слезу. Софья любит, когда о ней пишут, а если напишу то, что ей бальзамом прольётся, она безо всяких согласится. А мне ещё плюсик запишут, правда, Патрик? — Прижалась к нему игриво, но тут же отстранилась и не стала отнекиваться, когда тот, прежде её похвалив, отправил к очередной известной личности, пролить бальзам преклонения и на ту душу. А когда она отошла, сказал Ире:

— Можем уйти, если хочешь.

Она помолчала, наблюдая за музыкантами, которые устраивались на сцене и настраивали инструменты. Сглотнула, затем спросила:

— Зачем? Со мной всё в порядке.

— Да, только у тебя цвет лица с платьем сравнялся.

Ира невольно опустила глаза к лифу своего нового платья жемчужного цвета. Потом спросила:

— Откуда ты узнал?

— Я видел его, ты забыла? — Его голос прозвучал немного недовольно. — Когда лицом к лицу оказались, тогда и узнал. Да и вы вели себя странно. Ты молчала, он тебя взглядом пытал.

Сказать было нечего, поэтому лишь пробубнила:

— Ну и к чёрту…

Патрик внимательно к ней приглядывался, после чего снова предложил:

— Хочешь, уйдём.

Это «уйдём» ей и мешало согласиться. Ира не хотела уходить с ним, это пришлось бы объяснять — и Лёшке, и себе, и даже Патрику. Поэтому головой покачала, снова улыбнулась. От улыбок уже сводило скулы. Искренних за этот вечер было по пальцам перечесть. Глаза к лицу Патрика подняла, и заметила в его взгляде вопрос и тень разочарования. Ему так и хотелось сказать: он же женат, зачем?

«Он женат, а ты свободен, а я, видимо, слепая дура», додумала про себя Ира его мысль, но кроме лёгкого раздражения ничего не почувствовала.

Уйти стоило, но Ира всё тянула и тянула, силы духа не хватало, да и гордости, наверное. Старалась держаться в стороне, никому из Вагенасов на глаза больше не попадаться, но украдкой наблюдала, за Лёшкой в основном. И за его женой. Так уж получалось, что Светлана от мужа не отходила, и Ире поневоле приходилось наблюдать за тем, как они стоят рядом, улыбаются всем вокруг и играют на публику. Вот только Лёшка, стоило ему отвлечься от досужих разговоров и поздравлений, становился мрачным, разговаривал неохотно и постоянно глазами по залу рыскал. Её высматривал, но никакого удовлетворения эта мысль Ире не приносила. Наоборот становилось всё тягостнее, а она свои мучения продлевала. Неизвестно зачем. Давно уже заметила, что отношения с Лёшкой её на путь саморазрушения толкают, и даже пафосом от этих слов и мыслей не веет, лишь горечью.

Ещё несколько раз они сталкивались взглядами, Ира торопилась отвернуться, не понимая, как Лёшка может быть настолько безрассудным. Он хмурился, рычал что-то под нос и пил, и это начали замечать, во-первых, его жена. И улыбки Светланы становились всё более вынужденными, а тревога в глазах разрасталась. Она держалась за локоть мужа, чувствуя под своей рукой едва ли не гранит. Лёша был невероятно напряжён, а ещё глазами по залу шарил, и не находя чего-то важного для себя, всё больше внутренне закипал. Света слишком хорошо его знала, чтобы поверить, что дело лишь в дурном настроении или усталости. Нет, Алексея раздражало что-то определённое, и Света принялась прослеживать его взгляды и прислушиваться к тому, что он говорит, особенно к тому, что он говорит Виктору, который время от времени появлялся рядом с ними, и тоже особо довольным уже не выглядел.