И Легат для себя самого неожиданно ответил:

– В Центропарк. К главному входу.

Он пока не знал, зачем ему в Парк. Но он знал, что узнает, когда приедет.

Когда доехали до главного входа, на счетчике натикало рупь тридцать. Из мелких денег у Легата были только десятки, десятку он и протянул, получил сдачи восемь рублей и несколько монеток и сказал водителю:

– Спасибо.

К его удивлению получил аналогичный ответ.

И вышел из машины, мучаясь фантастическим несоответствием цен Здесь и Там. Там этот маршрут ему стоил бы минимум две сотни. А то и три – смотря какая машина. Хотя и пенсия у отца была ровно сто двадцать рубликов. Сравнивать не просто бессмысленно, но и вредно.

Вывод-то один напрашивался: жили куда хуже, но зато куда стабильнее. Желающие могут выбрать…

К желающим Легат не относился, купил в кассе Парка входной билет и, как писалось в старых романах, ноги сами понесли его по левой аллейке к стеклянному параллелограмму знаменитого в данное время кафе «Четыре времени».

Легат понял, зачем ехал в Парк.

Народу у входа было несчетно. Двери закрыты, никого не впускали.

– Кто сегодня играет? – спросил Легат у парня лет двадцати, рядом с которым стояла девчушка помоложе, в зеленой мини-юбке, в белой шелковой блузке и почему-то с розовым шарфиком на шее.

– Сегодня еще и поют, – ответил парень старому козлу. Или еще не было такого определения?.. – «Шуты».

Бог ты мой! Живы еще, голубчики! А он и не помнил толком эту группу – одну из первых запевших нечто, слабо похожее на рок. Но похожее. И не настала еще пора массовых гонений на отечественных «рокеров» – именно так, в кавычках, считал Легат, поскольку никакого рока у нас толком не было, а была всегда только бардовская песня, игравшаяся с претензией на рок-н-ролл. И дай им бог! Так он думал. И готов был доказывать это где угодно и кому угодно. Хоть Верховному!..

Хотя Верховный, полагал Легат, склонялся к бардовской песне…

Песен «Шутов» Легат не помнил, хотя о группе в свое время знал.

Он в эти годы больше увлекался джазом и надеялся, что попадет сегодня именно на джазовый «сейшн», потому что «Четыре времени» славились, как гнездо тоже не слишком легитимного джаза. Не легитимные джазисты в стране были – супер! И на мировом уровне – тоже, по сей день считал Легат. Он отлично помнил, как протыривался на джазовые вечера, как потом познакомился с лучшим в Стране Саксофоном и лучшим в Стране Трубачом.

А джаза сегодня в Парке не было…

Но не уходить же, раз приехал, здраво решил Легат и спросил у парочки:

– Очень внутрь хочется?

– Очень! – буквально вскричала девица.

А парень просто безнадежно кивнул.

– Ну, пошли, – сказал Легат и танком попер к дверям, не оглядываясь.

Полагал, что избранные им фанаты не отстанут.

Дорога была короткой, но трудной. Фанаты матерились, пихались, пытались не пустить, но Легат цель видел и к цели дошел. Даже не очень помятый. Целью были двери, в одну из которых Легат постучал кулаком и крикнул:

– Открывай! Быстро!

То ли тональность крика показалась опасной тамошнему швейцару-вышибале, то ли он просто хотел выматерить очередного хама-фаната, но дверь приоткрылась сантиметров на пять и в эти пять сантиметров Легат мгновенно сунул руку с удостоверением здешней Конторы.

И оно сработало, в чем Легат практически не сомневался. Он-то бывал здесь в молодые годы, он-то знал, что сюда без хорошей ксивы мимо очереди не пройдешь. А ксива у Легата была супер-дупер! Живи он здесь постоянно, проблем бы вообще не ведал. Но даже ради такой перспективы жить он здесь не собирался. Другое дело – «Шутов» послушать. Пары песен будет вполне достаточно, как он полагал…

Швейцар повел его и спутников – малость прибалдевших – к единственному свободному столику недалеко от сцены. Тут же и официант нарисовался.

– Чего пьем? – спросил Легат у парочки.

– Нет, ничего, спасибо, – быстро ответил парень, который сам был весь в сомнениях насчет их нечаянного проводника. – Мы не пьем.

– Ну и дураки. Я угощаю… – и к официанту: – Мне стольник коньячку, а моим друзьям – бутылочку хорошего сухого. И вазу с фруктами… Да, и сразу – счет. А то мне скоро уйти придется…

Именно придется, а не, к примеру, понадобится. Термин к месту надо уметь выбрать точно. Легат до сих пор умел…

А на сцене пели «Шуты». Легат смутно помнил фамилии участников группы, но уж точно не мог их различить. А между тем один из них стал действительно отличным певцом и композитором, хотя и растолстел необъятно, да и другой поет сольно на эстраде, любим публикой, несмотря на возраст.

«Шуты» пели свою песню на стихи хорошего поэта забугорной Страны Туманов, давно покойного: «А если мука суждена… Тебе судьбой… Тебе судьбой… Готов я скорбь твою до дна… Делить с тобой… Делить с тобой… И если б дали мне в удел… Весь шар земной… Весь шар земной… С каким бы счастьем я владел… Тобой одной… Тобой одной…»

И ведь пели, собаки, хорошо, душевно, даже голоса кое-какие имели место, хотя Легат знал, что один по крайней мере со временем запоет на порядки лучше, а другой – так и вовсе станет одним из первых голосов на нашей небогатой этим товаром эстраде.

Но здесь они начинали. И Легат, несмотря на не великую любовь к отечественной эстраде, был доволен своим решением прийти сюда.

Ну, джаза ждал. А этих «Шутов» забыл напрочь. И что с того. Если считать по внутренним часам Легата, то понадобилось четыре десятилетия, чтобы он смог – когда-нибудь, где-нибудь, кому-нибудь – сказать: а я в семидесятом пошел на протырку в «Четыре времени» и послушал «Шутов». Или придет к нему в Службу по какому-то важному для него вопросу этот Один-из-Первых, а Легат к слову скажет ему: «А я вас слышал аж в семидесятом в Центропарке, во „Временах“… И смягчится посетитель в начальственном кабинете, и разговор легче пойдет. Только на хрена ему эти понты?..

А тут официант коньяк принес Легату, уже откупоренную бутылку красного из все той же гордой горной республики, бокалы поставил, вазу с яблоками и – это круто! – тройкой недешевых апельсинов в центр стола водрузил. Аккуратно разлил вино в два бокала и бумажку-счет Легату протянул.

Легат глянул: на четырнадцать рублей нарадовались. Он быстро вынул из бумажника две десятки, сказал:

– Сдачи не надо. Спасибо, – и поднял бокал с коньяком, посмотрел на своих нечаянных спутников: – Видимся впервые и скорее всего в последний раз. Его величество Случай повторений не любит. Хочу выпить за вас. Я, знаете ли, умею видеть будущее, поэтому скажу вот что: у вас будут спокойные, но скучные первые десять лет жизни, считая от дня нынешнего. Ну, может пятнадцать… Потом еще лет восемь – тоже скучноватых, но – уже с надеждой. А потом – все будет зависеть только от вас. Трудно будет. Но если вам, ребята, хватит упорства, терпения, сил, наконец, то все у вас получится преотлично!