— Ой, Наденька, — в кухню вошла Марго. — Что с тобой?

— А что со мной?

— Глаза у тебя что-то красные.

Тогда Надя посмотрела на себя в отражении подноса, что лежал рядом. Глаза горели красным. И в этот момент раздался стук в дверь. Бедняжка от испуга даже поднос выронила. Не может быть! Неужели Даян нашел ее?

— Кто это может быть в такое время? — Марго направилась было к двери.

— Не открывайте, — поднялась сразу. — Нормальные люди ночами не шастают по чужим домам.

— Ну, иногда ко мне захаживает соседка после девяти, — глянула на часы, стрелка коих указывала на полночь.

Марго все-таки открыла дверь, а увидев незваного гостя, точно в пол вросла, напротив стоял голый мужчина, глаза его сияли красным светом, от тела исходил пар.

— Вечер добрый, — произнес он низким шелестящим голосом, — могу я увидеть Надю?

— А вы, — кое-как справилась с шоком Марго, — простите, кто?

— Рома? — из темноты коридора показалась Надя.

— Привет…

— Наденька, а кто это? — соседка никак не могла оторвать взгляда от точеной фигуры незнакомца.

— Это мой… — но вдруг замялась. — Мой хороший знакомый.

— Но почему он раздет?

— Потому что он очень любит воздушные ванны перед сном, — ответил с кривой ухмылкой, после чего подошел к Наде, взял за руку. — Давай поговорим. Пожалуйста.

И конфетка вышла к нему:

— Все хорошо, тетя Марго.

— Ну и молодежь пошла, — женщина скрылась за дверью, однако вернулась через минуту со штанами в руках, — возьмите, это моего сына, — протянула Романо. — Ванны ваннами, но если намечается серьезный разговор, лучше не отвлекаться на посторонние предметы.

— Благодарю, — Романо быстро нацепил штаны, — полагаю, теперь законы морали и нравственности соблюдены?

— Теперь да, — после чего Марго со спокойной душой удалилась в дом.

А Орлов скорее обнял Надю, но она съежилась, застонала.

— Пусти… мне больно.

— Почему? — обошел ее и посмотрел на спину. Из-под кофты выглядывал бинт. Даян сказал, что она пострадала, но чтобы настолько. Романо осторожно задрал кофту вверх. Да у нее вся спина забинтована. — Это все ожоги?

На что она кивнула:

— Врач сказал, потом нужна будет пластика. Шрамы, рубцы… полный набор.

Орлов тогда развернул чаюри к себе лицом и опустился перед ней на колени:

— Прости меня, — прижался головой к ногам.

— Перестань, — а слезы поползли по щекам. — Хватит, Ром…

— Я обещаю, что с этого момента никогда и никуда не уйду. Это была ошибка, оставить тебя.

— Ром, встань.

— Скажи, что будешь со мной.

— Я устала…

— Надя, больше нас никто не побеспокоит, никто.

— Завтра мои родители прилетят. И я очень хочу домой, не могу больше…

— Ты любишь меня? — все-таки поднялся.

— Люблю, конечно же, люблю, но…

— Тогда поверь мне, — принялся целовать лицо, а когда добрался до губ, Надя увидела его слезы. — Я без тебя не смогу.

В этот момент к калитке незаметно подошел Даян. Он прилетел всего-то на десять минут позже Орлова. Но ведь позже, а не раньше… Как и тогда, красный его опередил.

А Надя положила ладони Романо на грудь. Это её любимый дракон и без него будет невыносимо плохо, сколько бы времени ни прошло.

— Мама тебя убьет, будь готов, — улыбнулась сквозь слезы.

— Пусть убивает, сколько душе угодно. А лучше пусть усыновит, — усмехнулся, — мои все равно от меня отказались.

— Совсем отказались?

— Да. А еще я с недавних пор безработный и почти бедный.

— Что-то я поторопилась соглашаться, — рассмеялась.

— Будем странствующими циркачами. Ручного мишку заведем, ты научишься гадать. Я буду фаер-шоу устраивать. Видишь, я все продумал, — а руку положил ей на живот.

— Идем в дедушкин дом, циркач.

— А штаны вернуть надо? — широко улыбнулся.

— Думаю, Марго не будет против, если придержишь до завтра.

Двое вернулись в дом Георги. Даян же улетел к себе в табор, где заперся в вагончике и напился так, что не понял, как и когда отключился.

Эту ночь Надя провела в объятиях Романо, даже уснуть получилось, ибо душа перестала болеть, а тело… тело заживет. Жаль только остаток ночи пролетел слишком быстро. Однако Надя разоспалась так, что не услышала ни стука в дверь, ни возмущений мамы, которая не утерпела и влепила-таки Орлову пощечину. Благо, отец повел себя куда сдержаннее, даже руку пожал.

— Елена Владимировна, — Романо растер щеку, — я тоже рад вас видеть.

— Где моя дочь? Что ты с ней сделал?

— Надя спит. Произошло многое, но теперь все будет хорошо.

— У тебя и тогда все было хорошо. Одни слова на ветер.

— Я так понимаю, — вступил в разговор Филипп Александрович, — биологический отец Нади узнал о ней?

— Еще нет. Но узнает. Я все еще надеюсь на его помощь.

На это Елена скептически усмехнулась:

— Община не даст вам согласия, — сложила руки на груди.

— Я сделаю все, чтобы дала.

А спустя пару минут, к ним спустилась Надя. Когда же мать увидела спину дочери, то влепила Романо вторую пощечину. И еще долго проклинала, но тут уже встрял отец:

— Лен, угомонись. Твои проклятья тут уже неуместны. Надь, ты полетишь домой?

— Нет, пап.

— Чего и требовалось доказать, — Филипп глянул на раскрасневшуюся от злости жену.

— Папаша называется, — фыркнула на него.

— Мой отец, царствие ему небесное, незадолго до смерти позвонил и сказал, чтобы я проявил мужество, когда моя дочь полюбит рома. И сказал так, что у меня не возникло сомнений в его словах. Так что… я проявляю мужество, — пожал плечами.

— Н-да, — Елена даже растерялась. — Видимо я единственный здравомыслящий человек в этом доме.

— Елена Владимировна, Филипп Александрович, — Романо взял Надю за руку, — я прошу руки вашей дочери.

На что Елена лишь глаза под лоб закатила, а отец кивнул.

— Ты уверен, что оно того стоит? — Надя сидела в машине и все не решалась выйти на улицу.

— Он хочет тебя увидеть, — Романо говорил, а смотрел на округлившийся живот своей чаюри.

— Ну, не знаю… не готова я к встрече.

— А ты никогда не будешь готова. Все, пойдем.