Надя еще раз огляделась. Дом у Луки Камелова что надо, а до чего живописный сад. Но все это вторично. Важнее, что будет, когда они встретятся.

— Ладно, — произнесла на выдохе и выбралась из машины.

Романо вышел следом, после чего взял конфетку за руку и повел к дверям.

Месяц его строптивая чаюри упиралась, не желая ни знать, ни видеть мерзавца, надругавшегося над матерью, однако Орлов убедил в необходимости встретиться, так как именно Лука в силах помочь в урегулировании вопросов с общиной, если конечно, он признает дочь. В чем сам Романо сомневался, но когда позвонил Луке и рассказал обо всем, тот изъявил небывалое желание познакомиться с Надей. Как выяснилось, жена его умерла год назад, дети давно свили свои гнезда и отца навещали разве что по большим праздникам, более того, они отдавали предпочтение общению с дядей.

И вот, на порог вышел хозяин дома — статный мужчина с небольшой проседью на висках.

— М-да, — прошептала Надя, — бровями я точно в него.

— И не только, — пробубнил в ответ.

А Лука в свою очередь будто увидел ту, с которой расстался много лет назад. Девушка была копией матери.

— Здравствуй, — подошел к дочери.

— Добрый день, — замялась сразу.

Затем мужчина пожал руку Орлову:

— Спасибо, что привез ее. Проходите скорее в дом.

Камелов усадил гостей за стол в гостиной, домработница подала кофе с пирогом. И повисло неловкое молчание. Надя смотрела куда угодно, но только не на отца, а Романо следил за реакцией Луки.

— Как же так вышло, что история повторилась? — спросил Камелов минут десять спустя. — Где вы встретились?

— В риелторской конторе, — Романо покосился на Надю.

— И ты ее украл, — усмехнулся.

— Да.

— И у вас связь?

— Верно, связь, — кивнул Орлов. — Мы хотим пожениться, баро. Но, как вы понимаете, для того нужно согласие общины.

— Понимаю. Это прекрасно, что между вами любовь. А община — сборище никчемных догматистов, повернутых на чистоте крови. Как Лена? — обратился к Наде.

— Мама в порядке, — тотчас выпрямилась.

— Хорошо. Я рад, что у вас двоих все получилось не так, как у нас.

— Вы украли мою маму, когда ей было шестнадцать. Это преступление, — не стерпела.

— Позволь спросить, а что именно тебе рассказала Лена обо мне?

— Что вы держали ее несколько месяцев взаперти и …

— Взаперти? — вскинул густые брови. — Твоя мама как была с характером, так и осталась. Я всячески пытался добиться ее расположения, Надя. Мы жили, считай по соседству, каждый день виделись, я ухаживал за ней, а она меня не воспринимала. И в какой-то момент во мне взыграла кровь. Молодость, горячность, гордыня. Я выкрал ее, да. Но не для того, чтобы мучить. Я ее любил. Думал, со временем притремся, и Лена поймет, что со мной будет счастлива. Хотел сбежать с ней. Но, увы, она так и не приняла меня, не открылась, если ты понимаешь, о чем я.

— Может, потому что была ребенком?

— В нашем сообществе шестнадцатилетняя девушка уже не считается ребенком. Да и я был не многим старше, девятнадцать лет.

— Раз так любили, зачем же вышвырнули из дома?

— Отпустил, а не вышвырнул. Встал вопрос о моей женитьбе. Отец выбрал невесту. Я бы не стал жениться, если бы понимал, что у меня есть шанс завоевать сердце Лены. Однако она видела во мне врага до последнего, тогда я и посчитал, что не будет смысла развязывать войну с семьей. Отступился.

— Все равно дикость какая-то, — замотала головой.

— Так, я и не пытаюсь оправдываться, Наденька. Лишь рассказываю, как все случилось. Прошлого не изменить, что произошло, то произошло. Более того, Орлов поступил с тобой точно так же. Но ты уже не считаешь его поступок дикостью, потому что полюбила.

На это она не нашлась, что ответить. Да, он прав. А мама, мама по сей день считает его насильником и мерзавцем.

— И вы до сих пор любите ее? — посмотрела на Луку исподлобья.

— Я примирился с этой любовью, а время притупило боль.

— Сейчас расплачусь, — сложила руки на животе.

— Вся в мать, — усмехнулся Лука. — Что же случилось с тобой, Орлов? — перевел на него взгляд. — Племянница моя, как я слышал, стала женой Анхеля Куркова, из-за чего брат по сей день в бешенстве, а ты теперь сиротка, — еще шире улыбнулся. — Не согласился Тагар?

— Нет. И да, я теперь сам по себе. За Патрину тоже слышал. Но Анхель достойный дракон.

— Ну да, ну да… Ладно, теперь о главном. Я признаю тебя своей дочерью, Надя. Знал бы, нашел бы тебя гораздо раньше. Но будем исходить из реального положения дел. А там кто? — указал ей на живот. — Внук или внучка?

— Мальчик.

— Наследник, значит. Эх, жаль без крыльев.

— С крыльями, — вступил Романо. — Надя носит истинного дракона.

— Вот как. Прямо-таки чудеса.

Было видно, Лука растерян, ошарашен, но держится, как может.

- Когда же свадьба, дети?

— Через три недели. И мы, — взял Надю за руку, — будем рады вашему присутствию.

— Обязательно, чтобы я да пропустил такое мероприятие. А Лена будет?

— Будет, — кивнула Надя.

— Хорошо. Ты молодец, Орлов. Не отступился, не побоялся гнева отцовского. Кстати, жить на что собираетесь? Как я понял, из компании Тагара ты ушел.

— Ушел. Друзья есть, должны помочь с трудоустройством.

— Нехорошо это. Красный дракон не должен попрошайничать. Мне все равно подарок дарить, так что, я поддержу финансово твое личное дело. Ты же архитектор по образованию?

— Да.

— Вот и открой свою фирму, найди толковых строителей. Пока молодой действуй, выстраивай свое наследие. Стройка — дело вечное, без заказов точно не останешься.

Романо с Надей провели в доме Луки еще три дня, после чего вернулись домой, на виллу. Коль отец согласился признать дочь, то и необходимость в продаже виллы отпала. А Камелов ждать не стал, встретился с представителями общины и сообщил о своем решении, да и знакомый нотариус быстро оформил документы. И все занялись подготовкой к свадьбе. Елена с мужем остановились в доме Георги, но на время подготовки перебрались к Орлову, все ж свадьбу решили организовать в саду за домом.

— Даже не представляю, что ему скажу, когда увижу, — Елена налила чаю себе, дочери и Вере.

— Ну, можешь влепить Луке пощечину, как Роме, — усмехнулась Надя.

— Знала бы ты, сколько я их влепила этому негодяю в свое время.

— Почему ты не рассказала, что он любил тебя?

— Потому что не считаю это любовью. Где есть любовь, там нет места принуждению.