Через несколько минут привели Михаила. Его бледное, исхудавшее лицо с темными кругами под глазами лишь отдаленно напоминало смазливого красавца, по которому сохли девушки.

— Михаил Львович, зачем вы это делаете? — нахмурилась Валентина, заметив его сбитые до крови костяшки пальцев.

— Я возобновил тренировки. — сухо ответил он. — Здесь мало развлечений. Его дух не был сломлен, а прямой, колкий взгляд убеждал Лисицыну в том, что Миша не нуждался в жалости или сочувствии. Валентина достала заполненные сотрудниками холдинга акты и прежде, чем прочитать, спросила его:

— Мы выяснили, откуда Призрак выбрасывал посты в сеть. Как вы думаете, кто он? Миша сложил руки перед собой и покачал головой. Валентина намеренно мучила его любопытство, пытаясь увидеть в глазах беспокойство или страх. Только их не было.

— Призрак — вы, Михаил Львович. — сказала она ухмыльнувшись.

— Что-о-о-о? Вы что, с ума сошли? — взорвался Миша и вскочил с места.

— Так подумал бы любой неопытный следователь. — уточнила она. — Несмотря на то что посты публиковались с вашего компьютера, вы не виноваты.

На лбу Миши пролегла напряжённая складка. Несколько секунд он молчал, устремив взгляд на покрашенную серой масляной краской стену, а потом ответил:

— Я давно заметил, что компом кто-то пользовался в мое отсутствие. Поручил Ангелине выяснить…

— Почему обратились к Ангелине? — произнесла Валентина. Прохлада и сырость заполнили помещение. Лисицына накинула на плечи куртку, чтобы согреться.

— Не хотел показывать свою слабость перед сотрудниками, неужели непонятно? — раздраженно ответил Миша. — Ангел напрямую сотрудничала с ними. Вы всерьёз сначала подумали, что Призрак — я?

— Я доверяю фактам. — сказала Лисицына. — Мы доказали, что Призрак — Ангелина. Следовали допросили сотрудников отдела безопасности: Ангелина не обращалась к ним. Камеры показали, что в ваше отсутствие Черных заходила в кабинет, используя дубликат ключа. В ее рабочем ноутбуке найдены черновики постов. — чеканила Валентина, каждым словом вбивая гвозди в сердце Миши.

— Черт! — выпалил Миша. — Как же так? За что? — он обхватил голову руками, склонившись над столом. Словно чёрная, грозовая туча, на него опустилась невыносимая тяжесть ее боли… Как он мог не замечать ее отношения? Пользовался, потреблял, развращал… Он никогда не чувствовал себя таким ничтожным и грязным, как сейчас…

— Я виноват во всем, Валентина Васильевна. — осипшим голосом произнёс Миша. — Не понимаю, кому ещё помешала Ангел? Есть кто-то третий, кому она перешла дорогу.

Лисицына встала с места, зябко потирая руки. Она гипнотизировала серую стену допросной, раздумывая, стоит ли делиться материалами следствия с Мишей?

— Михаил Львович, у кого в холдинге чёрный подержанный автомобиль BMW? Он попал в поле зрения всех ее записей. Ангелина обнаружила чужую слежку, за что и поплатилась жизнью…

Миша выстукивал пальцами дробь по столу, вслух перебирая знакомые ему машины коллег.

— Список автомобилей можно уточнить у начальника охраны. — ответил Михаил. — Только я уверен, что преступник не работал у нас. — он резко покачал головой в подтверждение своих слов.

— Почему вы так думаете?

— Для постоянной слежки необходима уйма свободного времени. Такой свободой, как у Ангела, другие сотрудники не обладали. — снисходительно произнёс Миша.

— Дайте угадаю… — прищурилась Лисицына. — Преимущество она получила, пройдя через вашу постель?

— Да. — кивнул Миша.

****

«Я люблю тебя… Дашка, люблю. Любил все это время». — в памяти Даши всплывали обрывки слов Миши.

«Не закрывай глаза, смотри на меня…» — глухо, будто сквозь вату. А затем наступила темнота, окутала ее сознание, разрывая воспоминания о Мише на ошмётки.

Даша мучительно старалась вспомнить что произошло: Миша помахал ей рукой, улыбнулся, прошептал что-то… Взмахнул рукой ещё раз, и ее тело прострелило нестерпимой болью. Грудь словно разрезали надвое горячим лазерным лучом. А ещё она помнила странное ощущение бьющегося вне тела сердца.

Даша застонала, прогоняя кошмар воспоминаний и вытерла липкий пот со лба. Она судорожно сглотнула и поморщилась, чувствуя боль в горле от дыхательных трубок, сделала глоток воды, когда в палату зашла медсестра с телефонной трубкой.

— Да, слушаю. — прохрипела Даша в динамик телефона, практически вырвав его из рук медсестры. — Миша…

— Дашенька моя, как ты родная? — воскликнула на том конце провода Кира.

— Горло болит… — с грустью ответила Даша. — Кира, а ты не знаешь почему мне не звонит Миша?

— Он же в тюрьме! Там ему и место, убийце! — прошипела Кира.

У-б-и-й-ц-а. Кира смаковала каждую букву этого страшного слова, перекатывала на языке, словно леденец. У-б-и-й-ц-а… В памяти Даши пронеслись кинолентой яркие кадры: улыбающееся лицо Миши, его губы рядом, его страстный шёпот, тёплые, как янтарь глаза…

— Нет… Нет… — прохрипела она. Слёзы обжигали горячей струйкой висок, направляясь прямиком в ухо. — Как такое возможно? Кира, скажи, что это неправда? — всхлипывала Даша, сминая больничную простыню в кулак. Красочная кинолента воспоминаний резко оборвалась темнотой…

— Забудь об этом подонке! Много счастья он принёс в твою жизнь? — выпалила Кира, а Даша почувствовала, словно от ее сердца отрезают кусочки. — Неужели ты не рада? Я не понимаю…

— Я ничего не помню. Стараюсь вспомнить, но не получается. — всхлипнула Даша, отпив воды. — Расскажи мне все, Кира. На неё давили белоснежные стены больничной палаты, в которые ее заключили, словно в тюрьму.

— Я знаю не больше твоего. — сухо пробормотала подруга. — Я прорвалась сквозь толпу, когда все уже случилось… Руки этого урода были по локоть в крови.

— Я ведь жива. Почему ты назвала Мишу убийцей? — безжизненно прошептала Даша. Внутри неё растеклась горечь от потерянной дружбы.

— Убиты два человека: друг, с которым они впервые приходили в кафе. Я забыла, как его… — протянула Кира как ни в чем не бывало.

— Филипп. — выдавила Даша. Она молила ее закончить быстрее: внутри клокотал вулкан, слезами рвущийся наружу…

— Да, он самый. И подстилка его мертва — Ангелина. Это же она издевалась над тобой на дне рождения Миши? — Кира сосредоточила в словах всю злобу и цинизм, на которые была способна.

Даша не могла больше слушать. Она сбросила вызов и закрыла лицо руками. Из воспалённого горла рвались крики, пронзая больничную тишину.

— Фил… Фил… — раненым зверем выла она, вжимаясь в подушку. Почему Лисицына скрыла от неё правду? Сказала, что Миша не может пока звонить ей, но о причине умолчала. Возможно, побоялась навредить ее здоровью страшной новостью?

— Не-е-е-е-т! Не верю, Миша! Не верю!