Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Горьки были слова Ярха:
– Теперь наше племя Тарг-ориг зовется. Нет больше племени Гра-ориг…
– Врешь! – вскричал Уран-гхор. – Есть племя! Пока жив – не дам глумиться над памятью отцов наших!
– Я на тайж’ах его вызывал, – продолжал Ярх, – да он отказался.
Осекся Уран-гхор. Нет большего позора для орка, чем на поединок не выйти. Весь его род ждет дурная слава. Трусами будут звать и детей его, и внуков.
– А шаман что?
– Старый Гурдын помер. Акхир теперь шаман. В рот Варг-гхору заглядывает, боится слово поперек сказать. Объявил всем, что духи предков гневаются, запрещают вождя на тайж’ах звать.
– Странные дела творятся у вас, – нахмурился Уран-гхор.
– Да уж… я убить его собрался. Но Айка упросила не связываться. Сказала, мол, затаись и жди. Иначе убьют тебя прислужники Варг-гхора. А когда Уран-гхор вернется, ему нужны будут верные орки. Не должен воин женщину слушаться, но я поверил. Да и если бы я к предкам отправился, твою жену охранять некому было бы.
– От кого охранять? – вскинулся Уран-гхор. – Кто посмел грозить?
Крякнул Ярх, отвернулся. Вместо него Айка ответила:
– Варг-гхор хочет меня в свою карангу взять, женой сделать. Как только вождем стал, так и началось. Я отвечала, мол, ребенка жду. Тогда он сказал, что заберет меня, как только рожу.
Потемнело в глазах у молодого вождя, ненависть застлала взор. Но не двинулся он с места, сдержал первый порыв. Словно кто-то в ухо шепнул: «Нельзя сейчас кровь проливать. Змею нашел – ступай за вороном».
– Боялась я, Уран, – говорила жена, – не за себя, за дитя наше. Не даст Варг-гхор твоему сыну на свете жить, не захочет, чтобы твой род продолжался.
Ласково, осторожно погладил вождь ее большой, выпирающий живот.
– Когда ждешь?
– По первым весенним дням.
– Успею… – Уран-гхор обнял жену, – а сейчас мне уйти надо.
Похолодела Айка, застыла. Но промолчала, ничего не спросила. Вместо нее Ярх заговорил:
– Как это уйти? Разве не пойдешь ты в селение? Не расправишься с Варг-гхором? И куда идешь ты, Уран-гхор, если здесь твое место?
– Вслед за чумой я иду.
– Что ты, Уран? – воскликнула Айка. – Старики говорили, чумы в Орочьем гнезде уже пять сотен зим не было.
И Ярх подтвердил:
– Давно уже не ходят орки Скорбным путем, опустел Чумной город.
Вот оно! Понял Уран-гхор, что хотел сказать старый шаман в его снах. «Ступай за чумой!» – говорил он. Сам не знал орк, зачем собрался в дальний путь, зачем оставляет жену. Но только что-то толкало его в дорогу, тянуло, звало.
– Я скоро вернусь, – сказал он жене. – Ты мне веришь?
– Верю, – вздохнула Айка.
– А ты, Ярх, береги ее. Ничего я сейчас вам сказать не могу. Но как вернусь – разделаюсь с Варг-гхором. Не одному мне он задолжал. За всех отплачу. А сейчас ступайте. Как бы не хватились вас.
Еще раз приходила к мужу Айка – запасы в дорогу принесла. А ночью ушел Уран-гхор в сторону стужи – туда, где на границе с землей Вечного холода стояли Мертвые горы. Легенды говорили, там был Чумной город, туда уходили умирать несчастные, пораженные страшной болезнью. Шел он много дней и ночей и ни одного племени на пути не встретил. Хоть и давно не бывало в Орочьем гнезде чумы, народ помнил, где пролегал Скорбный путь. И верили орки, что ступить на него – плохая примета.
Наконец встали на горизонте серые громады Мертвых гор. И слетел к Уран-гхору черный ворон. Сел на снег, голову набок наклонил, глянул хитрым глазом, важно прошагал вперед, оставляя на белом полотне цепочку следов. Потом взмыл в воздух, сделал круг в небе и полетел к горе. «Вот и нашел я что искал, – подумал молодой вождь, – значит, правильно иду». Ворон улетал и возвращался, опускался на снег и садился на плечо орка. Всем видом своим показывала умная птица, что Уран-гхор избрал верную дорогу. В сумраке зимней ночи тонула степь, когда вошел вождь в Чумной город. Ворон его вел – пробегал по земле, потом взлетал невысоко, снова опускался, дорогу указывал. Уныло завывал ветер между камнями. Прямо в горах были выдолблены ниши, а в них белели орочьи кости. Со всей степи шли сюда больные чумой. Сурова жизнь в Орочьем гнезде. Если в семье заболевал один, из селения изгоняли всех, чтобы зараза не охватила племя. Кто-то умирал на Скорбном пути, усеянном смердящими трупами, кто-то добирался до Мертвых гор и здесь находил свое последнее пристанище. Пусто было здесь, жутко. Неясные тени метались от камня к камню, таились в нишах, лепетали что-то на непонятном, призрачном языке. Вставали перед молодым вождем духи тех, кто принял страшную гибель и не был погребен. Плакали, жалуясь на то, что нет им покоя, гнали живого из обители мертвых. Громко каркнул ворон, и призраки взмыли испуганными стайками, слились с темнотой, а навстречу Уран-гхору выступил древний старик. Как ни остер был взгляд вождя, как ни тонок слух – не заметил он, откуда взялся старый орк. Словно вышел из горы или ночной черноты – бесшумно, неожиданно. Согбенной была спина его, иссушено дряхлое тело. Годы оставили на лице глубокие борозды морщин, выбелили волосы. Но шаг его, хоть и опирался старик на посох, был твердым, а взгляд – цепким. Ворон упал с небес, уселся на плечо хозяина. Поклонился старик Уран-гхору, сказал:
– Здравствуй, великий вождь. Вовремя ты успел.
Уран-гхор вернул поклон, почтительно ответил:
– Здравствуй, отец. Только ошибся ты: видно, не того ждал. Какой из меня великий вождь? Я даже племя свое не сумел сохранить.
Хрипло каркнул ворон, рассмеялся старик:
– Старый Роб никогда не ошибается. Тебя я ждал. И ты великий вождь. Ступай за мной.
Ударил посохом о камень горы у подножья – и открылся узкий лаз, который привел в пещеру.
– Вот мое жилье, – сказал Роб.
Скудно было в пещере. Охапка сухой травы служила старику постелью, у каменной стены стоял старый треснутый кувшин с водой.
– Скажи, отец, зачем живешь ты в городе мертвых? – спросил молодой вождь. – И где берешь ты пищу, и как не замерзаешь зимой?
– Я все расскажу тебе, сын. У нас впереди долгий разговор. А сейчас поешь, попей. – Роб протянул Уран-гхору горсть зерна и кувшин.
Вождь разжевал угощение, запил водой. Старик разделил сухую траву на две части.
– Спи, сын. Ты устал, отдохни. Завтра будет день, и ты все узнаешь.
Ворон поднялся на крыло, вылетел из пещеры. Уран-гхор почувствовал, что его клонит в сон. Улегся на траву, закрыл глаза. Выл снаружи ледяной ветер, но в пещере было тепло и сухо, словно рядом горел костер. Уснул орк, и впервые за много ночей спокойна была его душа, ни одно видение не потревожило его сон.
А наутро они покинули пещеру и двинулись по узкой тропе, которая спиралью обвивала гору, уводя вверх. Они проходили мимо ниш, где лежали выбеленные временем, снегами и солнцем кости. А впереди летел ворон. Вершина горы была плоской и ровной, словно трудился над нею огромный каменотес. Посреди круглой площадки шаманский бубен лежал. Ветер развевал волосы орков, раздувал одежду, старался сбить с ног, столкнуть вниз с горы. Но легкий бубен, туго обтянутый потертой кожей, ветер не в силах был сдвинуть с места.