Николай приказал слугам принести еду и шампанское, и весь оставшийся вечер мы провели на берегу. Генералы и советники ушли пораньше, но капитан и его стражи остались. Они сняли кители и обувь и зашли в воду. Вскоре все решили, что им плевать на мокрую одежду, и начали плескаться, брызгаясь и топя друг друга, а затем устраивая заплывы на скорость до небольшого островка. Никого не удивило, что побеждали всегда проливные, выплывая с помощью «внезапно возникших» волн.

Николай и его шквальные предложили покатать нас на недавно построенном судне, которое он окрестил «Зимородком». Поначалу все отнеслись к этому настороженно, но после того, как первая группа храбрецов вернулась, размахивая руками и лепеча о настоящем полете, люди выстроились в очередь. Я поклялась, что мои ноги больше никогда не оторвутся от земли, но в конце концов сдалась и присоединилась к остальным.

Может, дело в шампанском, или же я просто знала, чего ожидать, но «Зимородок» казался легче и грациознее, чем «Колибри». Хоть я все равно вцепилась в кубрик обеими руками, мое настроение начало подниматься вместе с воспарившим кораблем.

Я набралась смелости и посмотрела вниз. Там простиралась территория Большого дворца, расчерченная белыми гравийными дорожками. Я увидела крышу теплицы гришей, идеальный круг фонтана с двуглавым орлом, блеск золотых дворцовых ворот. Затем мы пролетели над особняками и длинными прямыми бульварами верхнего города. Улицы полнились людьми, празднующими белые ночи. Я заметила жонглеров и актеров на ходулях на Герском проспекте, танцоров, кружащихся на яркой сцене в одном из парков. Из судов на канале доносилась музыка.

Мне хотелось остаться здесь навсегда, окруженной потоком ветра, наблюдая за крошечным идеальным миром под нами. Но в конце концов Николай развернул корабль и вернул нас на озеро медленной, нисходящей дугой.

Сумерки углубились до роскошного фиолетового оттенка. Инферны зажгли костры на берегу и где-то в темноте заиграла балалайка. Из города послышался свист и грохотание фейерверков.

Мы с Николаем сели в конце пирса, закатали штаны и свесили ноги с края. «Зимородок» покачивался неподалеку на волнах, его белые паруса были собраны.

Николай провел ногой по воде, вызвав небольшой всплеск.

– Тарелки все меняют, – сказал он. – Если ты отвлечешь ничегой, нам хватит времени обнаружить и пристрелить Дарклинга.

Я легла на причал, вытянув руки над головой и наслаждаясь видом фиолетового ночного неба. Повернув голову, рассмотрела очертания опустевшей школы с темными окнами. Жаль, что ученики не видели демонстрацию – это дало бы им надежду. Перспектива сражения пугала, особенно при мысли о том, сколько людей могут погибнуть. Но, по крайней мере, мы не сидели без дела в ожидании смерти.

– Неужели у нас действительно появился шанс противостоять ему? – изумленно прошептала я.

– Боюсь, осчастливить тебя еще больше не получится, но у меня есть хорошие новости.

Я застонала. Этот тон был мне знаком.

– Не произноси этого.

– Василий вернулся из Карьева.

– Сделай одолжение и утопи меня.

– И страдать потом в одиночку? Вот уж нет.

– Может, закажешь на день рождения королевский намордник, чтобы он надел его на себя? – предложила я.

– Но тогда мы пропустим все увлекательные истории о летних аукционах. Тебе же наверняка интересно послушать о превосходстве разведения равкианских скаковых лошадей, верно?

Я всхлипнула. Завтра смена Мала. Он должен присутствовать на ужине в честь дня рождения Николая. Может, попросить Толю или Тамару поменяться с ним? Сейчас у меня не было сил, чтобы смотреть, как он весь вечер стоит с каменным лицом, особенно под болтовню Василия.

– Не падай духом, – сказал Николай. – Может, он снова сделает тебе предложение.

Я резко села.

– Как ты узнал?

– Если ты не забыла, я сделал то же самое. Меня удивило лишь то, что он не попытал счастья во второй раз.

– По всей видимости, меня трудно застать в одиночку.

– Знаю, – кивнул Николай. – Почему, по-твоему, я провожаю тебя с каждого собрания в Большом дворце?

– Из-за моей яркой личности? – сухо поинтересовалась я, разозлившись из-за чувства разочарования, охватившего меня при его словах.

– И поэтому тоже, – парень вытащил ногу из воды и зашевелил пальцами, не отрывая от них взгляда. – В конце концов он совершит еще одну попытку.

Я преувеличенно скорбно вздохнула.

– И как же мне отказать принцу?

– Ты уже делала это прежде, – ответил Николай, все еще изучая свою ногу. – Уверена, что хочешь этого?

– Ты что, шутишь?

Принц смущенно заерзал.

– Ну, он первый в очереди на трон, чистокровный принц и все такое.

– Я бы не вышла за Василия, даже будь у него жар-птица по имени Людмила. И мне плевать на его чистокровность, – я покосилась на Николая. – Ты говорил, что тебя не тревожат слухи о твоей родословной.

– Возможно, я был не до конца честен.

– Ты? Не до конца честен? Да не может быть! Я потрясена и оскорблена, Николай!

Принц рассмеялся.

– Наверное, мне проще делать вид, что это не имеет значения, когда я вдали от дворца. Но мне не дают об этом забыть, особенно брат, – пожал плечами. – Так было всегда. Слухи о моем происхождении ходили еще до моего рождения. Поэтому мама никогда не зовет меня «щенком». Говорит, что это звучит так, будто я какая-то дворняжка.

Мое сердце подскочило при этих словах. В детстве у меня тоже было много кличек.

– Мне нравятся дворняги, – сказала я. – У них прелестные висячие ушки.

– У меня очень достойные уши.

Я провела пальцем по одной из гладких досок пирса.

– Поэтому ты так долго не возвращался? И стал Штурмхондом?

– Наверное, причин много. Я никогда не чувствовал себя здесь как дома, поэтому начал искать свое место в мире.

– Я тоже всегда чувствовала, что никуда не вписываюсь, – призналась я. «Кроме как с Малом». Отмахнулась от этой мысли. Затем нахмурилась. – Знаешь, что я в тебе ненавижу?

Принц удивленно заморгал.

– Нет.

– Ты всегда знаешь, что сказать.

– И тебе это не нравится?

– Я видела, как ты меняешь личности, Николай. Ты всегда примеряешь на себя ту роль, какую хотят увидеть другие. Может, ты действительно не нашел свое место в мире, а может, просто говоришь так, чтобы бедная, одинокая сиротка прониклась к тебе еще большей симпатией.

– Еще большей? Значит, я тебе нравлюсь?

Я закатила глаза.

– Да, в те моменты, когда мне не хочется заколоть тебя ножом.