Ярко-алое напоминание о хрупкости жизни даже бронированных правящих драконов.

Заметив меня, студенты зашушукались и развернулись, а я опустила взгляд и прибавила шаг.

Вечерняя темнота давила на меня, холод надвигающейся ночи пробирался сквозь шёлк рубашки. И ветер, принёсший запахи подступающих к Академии полей, напомнил о ветре, налетавшем на наш родовой замок в преддверии осени…

В выделенный Элору дом я почти заскочила, пытаясь спрятаться от воспоминаний о навеки утерянном. Вейра и Сирин пели в одной из гостиных, а Диора аккомпанировала им на арфе. Похоже, хлебнула огненного драконьего: оно смягчало её неприязнь к струнным.

Прокравшись по лестнице, я свернула к своей комнате. Слабо теплились под потолком магические сферы, и весь второй этаж был тих и сумрачен.

Я даже прошла мимо двери в покои Элора, но… остановилась. Нащупала под рубашкой платиновый медальон-цветок…

«Глупо-глупо-глупо», – повторила раз сто, но всё же вошла в покои Элора, позволяя чешуе проступить на скулах. Я хотела, чтобы дракон увидел первое проявление моей будущей брони, чтобы он… поздравил, оценил, как рано она проявилась, особую красоту этих чешуек.

Должен же Элор знать, что не просто так советует меня на должность, должен быть у него аргумент в защиту своей позиции для отца, ведь с такими необычно ранними чешуйками статус Халэнна немного, но поднимется: драконы уважают силу, а бронированная чешуя – это сила. И Элор просто обидится, если я не поделюсь с ним таким известием.

Задумавшись, я забыла постучать в спальню, а когда распахнула створки, в ноздри ударил тревожно-металлический запах крови.

Чешуя мгновенно покрыла всё моё тело, проросли когти.

Но в комнате был только Элор. Уткнувшись лицом в подушку, он в одних штанах лежал на животе и зажимал ягодицу у крестца алой тряпкой.

Он вздрогнул, ощутив моё присутствие, и глухо предупредил:

– Не спрашивай.

С тряпки капали алые капли и растекались по простыне. Это же кровь! Я уронила сюртук:

– Как это не спрашивать? Ты ранен! У тебя кровотечение, ты…

– Ну спасибо, что просветил, а то я не заметил! Без твоего сверхценного замечания и не знал о такой беде! – Элор попытался перевернуться, но его передёрнуло, и он затих. Проворчав что-то в подушку, вздохнул. – Ладно, говори, зачем пришёл.

Да я даже забыла, почему зашла, настолько ситуация нестандартная: уж больно место ранения странное и крови подозрительно много. И чешуя же потом в этом месте неровная будет.

Свою чешую я убрала.

Как только подошла ближе, Элор запричитал:

– Халэнн, вот не надо… – он ползком двинулся к противоположному краю постели.

Я рванула вперёд и уселась на его горячие колени, сжала их ногами, чтобы Элор не вырвался.

– Халэнн, довольно!

Тряпка, оказавшаяся полотенцем, буквально сочилась кровью, как и пропитавшиеся ею брюки. Я сдёрнула полотенце, и Элор протестующе зашипел. Он всё ещё норовил уползти, но я наклонилась ниже и приподняла разодранную ткань брюк.

Больше двух десятков следов зубов источали алые потоки. Кожа вокруг распухла, виднелись жирные следы какой-то мази.

– Халэнн, извини за вопрос, но что там? – Для рядового ранения в голосе Элора было слишком много паники и какого-то тягучего искажения. Он почесал ягодицу рядом с раной.

– Дырки в шкуре… – я присмотрелась внимательнее. – Знаешь, на сердечко похоже.

– Кровь идёт?

– Просто хлещет… – Выпрямившись, я зацепила взглядом лужу крови в том месте, где недавно лежал Элор. И его неестественно бледную руку. – Когда тебя ранили?

– Днём, – обречённо сознался он.

У меня всё упало, мороз пробежал по спине:

– Тебя тварь Бездны укусила?

Ужас сковывал всё внутри: раны, оставленные тварями Бездны, зачастую невозможно излечить, и… ну, наверное, можно и часть ягодицы удалить, чтобы убрать с тела место укуса, но… но… И вообще, где Элор нашёл на свою задницу тварь Бездны? Он же должен был сидеть в Академии и не высовываться! Его что, на несколько часов оставить нельзя?

– Пушинка, – прошептал Элор тихо-тихо, я едва расслышала его за бешеным стуком своего сердца.

– Кто? – Мысленно я продолжала и ругать его, и жалеть.

– Меня укусил магический паразит Леры, – чуть громче повторил Элор.

Не зря у меня возникла мысль пустить эту тварь на покрывало! И если решусь – надо быть осторожнее!

А потом до меня дошло: паразит Валерии не была агрессивным. Сегодня я мылась в одном помещении с этим существом, оно не пыталось напасть, Валерия относилась к нему спокойно, а Элор не потребовал уничтожить опасную тварь.

Значит, сам нарвался.

Повёлся на запах этой девчонки, опять зажал её где-нибудь, а зверюшка бросилась защищать хозяйку. Помню же, она на него прежде рычала, а теперь до укусов дошла.

– Хорошо, что не за яйца! – процедила я.

– Ой, не говори! – Элор опять профыркал в подушку что-то невнятное. – Я уже отчаялся использовать их главную функцию, но они мне всё равно дороги. Рад, что и тебе тоже. Люблю я, знаешь, свои яйца. Ну и зад, кстати… Там совсем всё плохо?

– У тебя несколько часов не останавливается кровотечение, конечно всё плохо! Вызывай Линарэна, Велларра, тебе срочно нужна помощь!

Может, Дариона позвать? Его целительских способностей не хватит на дракона правящего рода, но хоть немного помочь, проконсультировать…

Нет, это была плохая идея, я отбросила её почти сразу и прорычала:

– Вызывай Линарэна!

– Мне стыдно, – в голосе Элора были какие-то пьяные ноты. – И ты преувеличиваешь, прошло всего пару часов, не больше, ситуация ещё не критична.

Я потянулась вперёд и коснулась его бледной руки: она обжигала. Да у него ещё и жар!

– Вызывай Линарэна, – по слогам повторила я.

– Не хочу…

– Не вынуждай меня применять силу!

– Халэнн, ты жестокий, нет бы пожалеть…

Шлёпнула его. Правда, по целой части, но Элор обиженно зашипел:

– Где твоя деликатность? И почему не голосом? Я тут, понимаешь, приготовился отразить воздействие, а ты все планы мне порушил. Это несправедливо. Это просто Вселенская…

Резко подавшись вперёд, я миновала предел заглушающего одностороннего щита, уткнулась в ухо Элору и приказала:

– Зови Линарэна на помощь.

Вздрогнув, Элор потянулся к метке на руке. Я не слезала на случай, если понадобится ещё раз прошептать команду на самое ухо. Горячая спина обжигала мою грудь сквозь рубашку и жилетку, а брючина пропитывалась кровью.