гарантировался восьмичасовой рабочий день при шестидневной рабочей неделе. Все переработки теперь должны были оплачивать с полуторным коэффициентом. Также устанавливался минимальный размер оплаты труда на весьма приличном уровне в двадцать пять рублей в месяц. Предприятие обязано было обеспечить рабочих бесплатным жильём не менее двадцати квадратных аршин на человека. Невыполнение всего этого грозило собственнику огромными штрафами.

Также сообщалось о преобразовании Государственного совета и создании нового законодательного органа власти — Государственной думы. Кандидатуры избранных в неё депутатов должны были утверждаться правительственной комиссией на основе профессиональных способностей и компетентности.

Манифест породил в обществе самые оживлённые споры, которые велись в роскошных дворцах и чиновничьих кабинетах, в институтских аудиториях и в мастерских ремесленных училищ, в рабочих бараках и крестьянских избах, да и просто на городских улицах и в пивных. Надо сказать, он вызвал весьма неоднозначную реакцию у населения: большинство ликовало, кто-то воспринял манифест откровенно враждебно, а некоторые и вовсе крутили пальцем у виска и говорили, что царь, судя по всему, просто сошёл с ума. Император, похоже, боялся именно такой реакции. При подписании этого манифеста Николай II упирался до последнего, аргументируя как раз невыполнимостью данных обещаний, но Юрий Андреевич на это ответил: «Обещать — ещё не значит жениться, а виновных в саботаже царского указа я за минуту найду…». Когда же он посулил частично компенсировать казне потерю нескольких сотен миллионов рублей выкупных платежей, император окончательно сдался и, наконец, подписал.

Егор с Юрием Андреевичем покидали дворец в полном молчании. На лице старика застыло безмятежное безразличие, и о том, что творилось у него в голове, можно было только гадать. А на душе Егора было очень тревожно, хотя он тоже пытался тщательно скрывать волнение. Причиной этого была какая-то постоянная недосказанность со стороны друга. Егор чувствовал, что Юрий Андреевич что-то скрывает, но что именно, не понимал, и это бесило. Егор уже пробовал пару раз побеседовать с ним на эту тему, но старик постоянно ухитрялся переводить разговор на что-то другое, причём так ловко, что и придраться вроде бы было не к чему.

И вот сейчас, когда они уже выходили из дворца, Егор в очередной раз заговорил о том же, но Юрий Андреевич словно его и не услышал вовсе. Он достал из кармана и показал Егору старенькую потёртую флешку, а затем спросил, явно отвлекаясь от каких-то далёких мыслей:

— Слушай, соколик, а эту фиговину можно к вашим телефонам присобачить?

— Да можно, наверное. Только шнур нужен специальный. А что там?

— А у тебя есть этот шнур?

— Да у Ленки вроде был — она ж фильмы в планшет с флешки качала.

— А можно и в планшет? Тогда давай туда — там экран больше.

— Планшет у императора. Он на нём кино смотрит.

— Пошли заберём.

— Да Лена его только недавно дала.

— Плевать. Возвращаемся.

— Так у него там же эти генералы вроде с адмиралами вместе. Мы, когда выходили, я там целую грядку видел.

— Да, я в курсе. Это всё ярые монархисты. Он их сейчас на ключевые посты расставит и орденами осыплет. Герои русско-японской, мать их…

— Ну, это дело нужное.

Они вернулись во дворец и остановились в просторном зале около приёмной. Здесь, ожидая вызова, бесцельно слонялось несколько человек.

— Так чё на флешке-то? — Егор оглянулся по сторонам и понизил голос.

— Да хрен его знает. Может, и ничего… — так же негромко ответил старик.

— Шикарный ответ. А более развёрнуто можно?

— Да мы, когда из сорок первого вернулись, очень уж интересно стало, что бы мы могли такого внедрить тогда, для пользы. Понимаешь, я, когда туда попал, сразу понял, что ни хрена я толком и не знаю. Это ведь я на фоне тебя академик и умница, а так-то… Прости, малой, вырвалось. Ну вот, к примеру, написал я тогда Сталину про антибиотики всё, что знал, а ведь как их реально делают, я до сих пор толком не понимаю. Там такой замут с ними — просто вилы! Я битый час пытался въехать, а так и не понял, хотя всегда считал себя неглупым и, в общем-то, начитанным человеком. Подумал, может, просто не моя тема…

— Юра, ну чё за самобичевание? Я же сам всё читал. Да хрен бы кто лучше написал. Разве что кто-то из этих умников, которых в викторинах по телику показывают. Знатоки, или как их там правильно… Так чё на флешке-то?

— Да я сам толком не помню. Понимаешь, из меня такой хакер… — Юрий Андреевич саркастически хмыкнул. — Нас, конечно, учили с разной техникой обращаться, но давно это было-то… Меня когда закрывали, эти компьютеры совсем другими были. Я чуть не вляпался как-то раз — потом бросил инкассаторов долбить… Неважно. Я ноутбук у пацана соседского взял на время, у него уже с интернетом был. Научил он меня немного и штуку эту подарил, но сказал, что она старая и места там мало. Я, когда компьютер ему отдавал, то, что нашёл интересного, на неё записал. Не факт, что там вообще что-то получилось, я ж первый раз записывал, но, по идее, должно… Думал, себе такой же ноутбук куплю и разберусь с чертежами, посижу, подумаю… Ну а чтоб эта хрень не потерялась, на ключи прицепил, там вон колечко специальное.

— Рассказчик из тебя тоже хреновенький, если честно. Чё за чертежи-то хоть?

— Да разные есть. Понятно, что не полная документация, но суть уловить можно. Глядишь, и пригодится что. Вот только позволят ли нынешние технологии…

— А почему раньше молчал?

— Да забыл я за неё, а вчера за папиросами в стол полез и увидел.

— Бросай курить, а то уже хрипишь весь и кашляешь, как барабан…Рак лёгких хочешь? — проворчал Егор.

— Переживаешь? Приятно, блин…

— Ещё бы! А если ты, старый хрыч, кони двинешь, кого мне в крёстные звать?

— Императора — думаю, он согласится, — без тени иронии ответил Юрий Андреевич.

— Не… Он для меня никто, а ты, урка, давно уже лучшим другом стал.

— Это потому, что дружить тебе больше не с кем. Ну признайся, а Юля ведь тебе тогда нравилась? Я Ленке не скажу… — неожиданно поинтересовался старик с лукавой улыбкой.

— Во ты спросил! — смутился Егор.

Юрий Андреевич расхохотался так, что все в радиусе видимости на них обернулись.

— Пошли, Юра, вон их высокопревосходительства уже из