Особенно трудно дается читателю XXI века Льюисовский набор социальных и личных принципов, в первую очередь его убеждения насчет женщин. Его гендерные представления неразрывно связаны с тем социальным укладом, который исчез безвозвратно, но даже с учетом тогдашних представлений иные высказывания Льюиса кажутся, мягко говоря, причудливыми. Возьмем, к примеру, такое весьма неудачное замечание:

Помню, как несколько лет назад я обсуждал этот пассаж с коллегой. Мы открыли «Просто христианство» на соответствующей странице. «Зачем он написал это?» — спросил я, указывая на первое предложение. «Откуда он мог знать это?» — парировал мой коллега, указывая на последние слова второй фразы.

Расчеты Льюиса на то, что читатели согласятся с его взглядами на такие вопросы, как брак и этика сексуальных отношений, или хотя бы признают возможную правоту его взглядов, имели под собой некоторые основания в британской культуре 1940–1950-х годов. Но тектонические сдвиги, последовавшие за мятежными 1960-ми, превратили Льюиса в крайне устаревшего, с точки зрения нерелигиозного читателя, автора. Если «Просто христианство» — действительно апологетический труд, предназначенный для того, чтобы сообщить христианскую веру людям, остающимся вне церкви, то надо признать, что социальные и моральные предпосылки, из которых исходит Льюис, ныне превращаются в почти непреодолимый барьер для предполагаемой аудитории. Это замечание не представляет собой критику Льюиса как писателя или «Просто христианства» как текста — нужно лишь отметить, как стремительные социальные изменения отразились на последующем восприятии идей Льюиса, в той форме, в какой они выражены в этом трактате.

Хотя взгляды Льюиса на брак нам представляются консервативными, Толкина ужасал их либерализм. Льюис проводил четкую границу между «христианским браком» и «государственной регистрацией», полагая, что полная взаимная преданность наступает лишь в первом[511]. (На это различие Льюис впоследствии ссылался, заключая с Джой Дэвидмен гражданский брак в оксфордском отделе регистрации в апреле 1956 года.) Для строгого католика Толкина это рассуждение было предательством христианской идеи брака. В 1943 году он написал яростно-критический отзыв, но так и не послал его Льюису[512]. Совершенно очевидно, что именно в этот момент намечается разрыв между Толкином и Льюисом, и этот разрыв усугубляется вскоре спором по вопросу, имевшему огромное личное значение для Толкина.

К тому моменту, как «Просто христианство» было опубликовано (1952), Льюис успел приобрести большое количество поклонников в Великобритании, укрепилась и его репутация в США. Успех в этой области заслоняет другие важные достижения Льюиса военной поры. Но в особенности следовало бы отметить три цикла лекций: лекции, посвященные Балларду Мэттьюсу в Бангоре (Уэллс), Мемориальные лекции Ридделла в Даремском университете и лекции имени Кларка в кембриджском Тринити-колледже. Каждый из этих циклов заслуживает краткого обзора.

Вечером в понедельник 1 декабря 1941 года Льюис прочел первую из Баллардовских лекций в Университи-колледже Северного Уэллса. Тема — «Потерянный рай Мильтона»; за окнами аудитории — поразительный вид с горы на берег и город Бангор. Эти три лекции, прочитанные подряд за три вечера, послужили для Льюиса «разминкой» перед тем, как он взялся за фундаментальный труд[513]. Этот фундаментальный (хотя достаточно краткий) труд вышел в октябре 1942 года в издательстве Oxford University Press под названием «Предисловие к „Потерянному раю“» и с посвящением Чарльзу Уильямсу. Предисловие признано классическим и поныне включается в большинство библиографий работ по шедевру Мильтона.

Льюис рассматривал эту книгу именно как приуготовление к чтению «Потерянного рая» для тех, кому старинная книга могла бы показаться недоступной, громоздкой или невнятной (эпос Мильтона впервые вышел в свет в 1667 году). В первой части своего труда Льюис рассматривает общие вопросы, а затем переходит к конкретным темам Мильтона. В первую очередь он предлагает разобраться, с какого рода произведением мы имеем дело. «Берясь судить о любом изделии от штопора до собора, первым делом нужно знать, что это такое — для чего оно предназначалось и как его думали использовать»[514]. С точки зрения Льюиса, «Потерянный рай» — эпическая поэма, и как таковую мы и должны его читать.

Но вскоре выясняется подлинная проблема, волнующая Льюиса. Обсуждая классическое произведение Мильтона, Льюис тем не менее задается универсальным вопросом, важным для всех времен: можем ли мы обнаружить в классическом произведении Мильтона и иных художественных творениях «неизменное человеческое сердце»? Он ясно дает понять, что собирается опровергнуть мысль, будто «стоит совлечь с Вергилия его римский империализм, с Сидни — его кодекс чести, с Лукреция — его эпикурейскую философию и освободить от религии всех ее адептов, как мы увидим неизменное человеческое сердце, и именно на нем-то и стоит сосредоточиться»[515].

Такой подход, утверждает Льюис, означает попытку устранить специфику художественного произведения и «вывернуть» его так, как поэт вовсе не собирался его выворачивать.

Это, разумеется, для Льюиса неприемлемо. Текст отрывается от исторических и культурных корней, выпячиваются те его элементы, которые якобы представляют «универсальные истины», и сводятся на нет как малозначительные разделы того же текста, которые вроде бы ничего не говорят нашему времени. Наоборот, говорит Льюис, нужно позволить тексту поставить под вопрос наш опыт и раздвинуть наши горизонты. Не надо сдирать со средневекового рыцаря доспехи, чтобы сделать его похожим на нас, давайте лучше постараемся понять, как он чувствовал себя в этих доспехах, постараемся понять, как выглядела жизнь для того, кто верил как Лукреций или как Вергилий. Литература для того и предназначена, чтобы помочь нам увидеть мир сквозь другие очки, предложить альтернативные способы понимания. Впоследствии эта тема сыграет важную роль в «Хрониках Нарнии».

Через два года после Баллардовских лекций Льюис читал мемориальные лекции Ридделла в Ньюкасле-на-Тайне, в кампусе университета Дарема, тоже три вечера подряд, 24–26 февраля 1943 года[516]. Эти замечательные лекции были в том же году опубликованы Oxford University Press под заголовком «Человек отменяется». Льюис рассуждал о том, как этические позиции подрываются радикальным субъективизмом — именно такую тенденцию он обнаружил в современных школьных учебниках. В противовес этой тенденции Льюис призывал возродить моральную традицию, основанную на общем мнении философов древности: «Все они признают объективную ценность; все они считают, что одни действия и чувства соответствуют высшей истине, другие — не соответствуют»[517].