Размышляю о том, чем сейчас занимается Николас. Как самоотверженно он предан семье, как они опираются и рассчитывают на него, как на палочку-выручалочку. Как звонят с любой проблемой и вопросом, чтобы он все решил и исправил. Интересно, как это будет в его собственной семье, с женой и детьми. Представляю, как он будет приходить на каждую школьную постановку, родительское собрание и футбольный матч. Как постарается показать жене, что способен поддержать ее в материальном плане и что она может работать, если хочет, но не обязана, потому что так он показывает свою любовь – обеспечивает стабильность.

Раньше я совершенно неправильно понимала этот жест, ведь это проявление любви, да, но необязательно романтичное. Ты смотришь на любовное письмо, и здесь все ясно как день: это любовное письмо. Но когда твоя вторая половинка говорит, что тебе не нужна работа, можно услышать вместо этого: «Сомневаюсь, что ты найдешь стоящее место без образования. Я в тебя не верю».

Когда Николас сказал, что мне не нужна работа, для меня это означало, что, по его мнению, любое возможное место недостойно его внимания, поэтому я могу не работать вообще. А в голове Николаса это прозвучало вот как: «Я рядом, рядом. Будь кем хочешь! Неважно, если платить будут мало, я о тебе позабочусь. Ты можешь рассчитывать на меня. Я буду твоей каменной стеной, что бы ни случилось. Расправляй крылья и лети, зная, что я тебя всегда подхвачу».

Мы настолько друг друга не понимали, что я не знаю, плакать или смеяться.

Решаю надеть шапку Николаса и всю экипировку, потому что в его вещах я почти чувствую его рядом и морщусь при воспоминании о том, как когда-то смеялась над его большими прочными ботинками и застегнутой на все пуговицы фланелевой рубашкой, а ведь он так явно хотел сменить надоевшие полосатые сорочки. Почему человеку просто нельзя поменять стиль? Может хоть в горох, хоть в пятнышко вещи выбрать, если хочет. Открываю шкаф и обнаруживаю, что экипировочных комплектов там теперь два: один побольше и один поменьше. Инициация в его секретное сообщество.

По дороге на собеседование повторяю про себя успокаивающие фразы, которые напоминают, что нет смысла беспокоиться о том, чего я не могу изменить. Если так суждено, так и будет. Если они не захотят взять меня на работу, им же хуже. Ничего просто так не случается. Пусть я обманываю себя, но мне хотя бы становится лучше.

У дороги виднеется безжизненная оболочка «Барахолки», и я готовлюсь к уже привычному уколу тоскливой боли, как вдруг с удивлением замечаю на парковке свою машину. Точнее, теперь машину Леона. Боже, как я скучаю по «Сатурну». Будь я на месте Николаса, никогда бы не позволила себе забыть ту неловкую ситуацию. Зато я уже не считаю, что он такой туз в рукаве прячет. Прогресс.

Должно быть, срабатывает рефлекс, потому что я включаю поворотник и сворачиваю на парковку. В окне появляется знакомое лицо и дружелюбно машет. Я машу в ответ.

– Привет! – кричит Леон из дальнего угла комнаты, когда я медленно переступаю порог здания.

– И тебе привет! – здороваюсь я, оборачиваясь кругом. По магазину будто торнадо прошелся, оставив после себя лишь голые стены. На месте полок, которые не перемещали с семидесятых годов, теперь лишь полосы пятен. Призрак «Барахолки» еще витает здесь в виде алюминиевой таблички на стене над кассой. Уверена, она висела здесь еще до моего рождения: изображение маленькой девочки, склонившейся покормить мышку головкой сыра. Под картинкой надпись: «Дело в мелочах».

– Ничего себе. Тут так пусто.

– Знаю. – Леон пересекает магазин и подходит ко мне. – Так странно, да? Почему-то теперь, когда все вывезли, он кажется меньше.

– А что ты до сих пор тут делаешь? – спрашиваю я. – Мистер и миссис Ховард сделали тебя ответственным за уборку до продажи?

– Не угадала! С трех часов среды это место официально продано. – Он облокачивается о прилавок и двигает бровями, одарив меня широченной улыбкой. – Вообще-то я собирался написать тебе, спросить, сможешь ли ты заскочить сюда сегодня или завтра. Заставил Николаса поклясться, что он ничего тебе не расскажет, потому что хотел увидеть твое лицо, когда ты узнаешь, кто его купил. Знаю, ты во мне сомневалась.

– Не может быть! – пораженно охаю я.

– Вот! Этого я и ждал, – кивает он, складывая руки на груди. – Добро пожаловать в «Закуски в глубинке», открытие этой весной.

– «Закуски в глубинке»? – со смехом повторяю я. Поверить не могу, что Николас смог сохранить все в секрете. Пару дней назад Леон приезжал порыбачить в пруду вместе с ним, а когда я подошла поздороваться, оба тут же замолчали, хотя до этого болтали без умолку. Разумеется, я предположила, что говорили обо мне, и не очень ошиблась.

– Есть и другие варианты, если «Глубинка» не нравится, – сияет улыбкой он. – «Гризли». «У камина». «Брёвна!». Именно так, с восклицательным знаком, как раньше кричали лесорубы… – Он останавливается, потому что я так и заливаюсь хохотом. – Ну ты что, «Брёвна!» – хорошее название.

– Хорошее, – киваю я. – «У камина» – тоже. – Оглядываюсь, пытаясь представить вокруг столы и стулья, обедающих людей.

– Это просто чудесно, Леон. Я так рада за тебя! Пытаюсь представить, как это все может выглядеть, и так и вижу что-то в духе магазина для отдыха на природе. А где будет кухня?

– Для нее надо сначала пристройку сделать. У меня у одного дяди, да и у другого свои строительные компании, они помогут. Сейчас я ищу людей и надеялся, что ты сможешь помочь с…

Открыв ящик, он вытаскивает пластиковый бейджик и со стуком кладет на прилавок передо мной. Прочитав, я прижимаю ладони ко рту.

«Привет, меня зовут НАОМИ».

– Ты серьезно? Ты правда предлагаешь мне здесь работать?

– Конечно! – с прежней широкой улыбкой отвечает Леон. – Если, конечно, хочешь.

– Ты еще спрашиваешь! А что я буду делать? О ресторанах знаю немного, но могу научиться. Выучусь готовить все, что скажешь. Буду слушать кулинарные аудиокниги и стану шеф-поваром. Или могу встречать гостей! Мне кажется, мне бы понравилось. Провожать их к столикам и давать детям карандаши для детского меню и говорить: «Добро пожаловать в ресторан “У камина”, меня зовут Наоми!»

– Сможешь делать, что захочешь, – ласково обещает он. – Но, надеюсь, ты поможешь с оформлением.

Я изумленно вытаращиваюсь.

– Правда? Я?

– Помнишь те фигуры из «Рокки Хоррор»? Ты их рассадила, будто они устроили спиритический сеанс, так странно и здорово, помнишь? Такое посетители точно запомнили бы. – Я фыркаю, вспомнив, сколько времени потратила на композицию и как действительно к нам тогда никто не пришел и не увидел. А я и забыла. – Ты сможешь сделать это место интересным, незабываемым – я рассчитываю на тебя. Целое приключение!

Я в таком восторге, что вот-вот начну точно резиновый мячик отскакивать от стен.

– О-о-о, это можно! У меня столько идей! Если будут искусственные деревья, в них можно посадить птичек, а из крошечных динамиков включить звуки природы. Может, где-нибудь устроить водопад? Необязательно большой. Ой, нет, обязательно! Мы запустим туда РЫБУ! – Я хватаю его за плечи и трясу. – Настоящую рыбу, Леон! – Я не могу остановиться, но тут меня озаряет: – Брэнди! Не терпится ей рассказать! Ты же ее тоже пригласишь сюда работать, да?