богу. Твоя смерть по мне ударила бы гораздо больнее. Не делай вид, что тебе не плевать на человека, которого ты знала пару десятков минут, — сталью в голосе ее капитана можно было резать алмазы.

Лина кивнула, принимая это как факт. Боль и чувство вины были не ее собственные, по другому и быть не могло. С усилием улыбнувшись, она поинтересовалась у Генара:

— Ладно. Как тебе мои рожки?

— Отличные. За них будет удобно держаться во время мин… — заметив подходящего в облике человека Найта, капитан замолчал, но девушка все равно вспыхнула краской.

Глава 20

— Едрить его в корень, мы все таки живы! — упоенно проревел младший лейтенант, потрясая в воздухе шерстью на груди и причиндалами. Он весело скалил клыки и светился от счастья.

— Ага, живы. Пять доблестных Искателей смогли убить гражданского в тяжелом бою, понеся потери. Амулет нацепи, извращенец, — рассмеялась Лина в ответ и полезла в сумку за своей рубиновой защитой.

Спохватившись, черноволосый кивнул и направился искать предметы одежды, в то время как Ричард и Лина подошли к Соларду, который с тоской смотрел на тело Торфана. Глаза капитана Грез уже были закрыты, а руки сложены на груди. Впервые побывавший в такой суровой переделке и вживую увидевший смерть, альв был белый как полотно.

— Я допустил страшную ошибку, которая стоила капитану Грекхему жизни. Ты тоже едва не погибла, — прижав уши проговорил он, руки парня сложенные на груди мелко подрагивали, — Не учел его «Кару Зла», она не должна работать на других игроках.

— Сол, я много чего натворила и точно не являюсь хорошим человеком. Ты тут не виноват, — ответила Лина и потрепала друга по зеленой шевелюре.

— Понятие «зла» — субъективно. Для многих его проявлением считается отсутствие эмпатии, к которой ты не склонна. Я это злом не считаю, — задумчиво ответил ей парень, делая пару шагов назад от тела в разбитой броне, — Мать, которая приносит сына в жертву ради спасения множества жизней, совершает зло? С точки зрения эмпатии — да, это жуткий поступок и вызывает у нас отторжение, но… Эмоции неликвидны, когда речь идет о спасении всего вида.

— Значит, ты уже догадался… — удивленно произнесла Искательница.

— Ты давала для этого более чем достаточно информации, плюс отчеты об экспедиции в Плимут, которые я просмотрел, — спокойно ответил Солард.

— Если честно, я думала, что ты ее возненавидишь и не хотела тебе говорить… Всего, — Лина вгляделась в спокойные, изумрудные глаза товарища. В них была лишь скорбь, но ни капли злости или обиды.

— Напрасно. У меня не осталось четких воспоминаний, но уверен, что сам поддержал это решение. Во всяком случае, сейчас я бы поступил именно так. Эмоции хороши лишь в мирное время, когда речь не идет о выживании. Если интерпретация понятий зла и добра лежат лишь в этой плоскости, то я тоже зло, — губы альва тронула едва заметная усмешка.

— А что ты злом считаешь? — поинтересовался Найт, закончивший надевать свое снаряжение.

— Деструктивные действия не имеющие под собой осмысленных целей и способов их достижения. Они зачастую являются проявлением эмпатии в сложных, стрессовых ситуациях. Как пример, согласно базам данных, после завершения Восстания Ротенхауза, началась охота на метаморфов. В результате которой, помимо их уничтожения, были убиты тысячи невинных людей, которых посчитали «подозрительными» и казнили испуганные горожане. Ими двигали чувства — отвращение, ужас, а также ощущение собственной праведности. Поистине разрушительное сочетание, — ответил Сол уже на ходу, следуя за Ричардом, который направился к башне.

— И в чем была их ошибка? Метаморфы действительно представляли угрозу. — Найт ловко перепрыгнул валун у себя на пути, не сводя с альва кошачьих зрачков, ожидая ответа.

— В сопутствующих потерях. Напрасная трата жизней которой можно было бы избежать, если отставить в сторону эмоции. Я считаю ошибкой не их цель, а метод ее достижения. — Солард прищурился оглядывая горловину спуска в глубокий провал, на котором витали смутные тени.

Каньон Страха представлял из себя узкий, высеченный в скалах проход, заваленный костями. Вряд ли здесь были останки других игроков, но декорации получались жутковатые. Сухой хруст под ногами и узкая щель неба далеко над головой немного действовали на нервы отряду.

— Что здесь представляет угрозу? — собранно поинтересовался идущий впереди Ричард, разглядывая хрупкий, обожженный камень стен.

— В основном видения. Информации об этой зоне немного, и та с бета-теста. Это место создано для того, чтобы вызывать у игроков глубинный ужас. Но прямой угрозы здесь нет. Просто продолжаем движение, чтобы не случилось, — откликнулся Сол и неуверенно попытался взять Лину за руку. Его лицо было бледным.

— Призраков боишься? — спросила девушка, крепко сжав его ладонь.

— Прошлого. Я знаю, что мне может привидиться, — шепнул ей альв. Громко говорить здесь не хотелось, стены будто давили со всех сторон, а едва различимые, непонятные символы не позволяли на них сфокусировать взгляд.

— Я, кажется, тоже догадываюсь… — стараясь казаться невозмутимой, ответила девушка.

Воспоминания о взгляде, направленном из пустоты, пробежали морозом по коже. С каждым шагом тьма вокруг сгущалась, а звуки становились все тише. Вместо спутников оставались лишь очертания, смутные фигуры во мгле. Даже идущий рука об руку Сол сейчас казался далеким, почти недостижимым. Она осталась одна.

— Вы признаете свои прегрешения, госпожа Баррет? — по ушам резанул громкий рокот множества голосов, медленно слившихся воедино. Это был Ричард Генар. Его глаза, цвета ранней весны, сейчас были холодны и безжалостны. — Напомню, вы обвиняетесь в уничтожении Вангелоса, предательстве Ордена, а также заговоре с целью уничтожения всего человечества! Вы оплели паутиной лжи капитана Гермеса, что привело к его смерти. Солгали ему о своем происхождении и манипулировали им с помощью воспоминаний о Розе Ветров. Присвоив себе имя павшей!

Воздух выбил из груди. Лина растерянно оглянулась. Она была в центре большого овального зала, прикованная к странной железной конструкции. Множество направленных на нее взглядов горели от жаркого негодования. Трибуны вокруг были заполнены людьми, которые когда-то верили в нее и считали героиней. Но сейчас все изменилось. На множестве незнакомых лиц было написано сомнение.

— Я… — расстерянно пробормотала девушка, пытаясь