Авиалайнер Air France не успел стартовать к звездам — мы успели раньше. В последнюю секунду. Перед самым закрытием люка. Симпатичная негритяночка-стюардесса с пышным бюстом попыталась им защитить французскую территорию, но я на общенациональном, доступном языке передал ей привет от Джонсона аnd Джонсона, а господину Свечкину — документы.

Самолет благополучно скользнул по направлению африканского континента, а мы потихоньку покандехали в город Катаев.[22]

На каждом посту нас задерживали, как добропорядочных граждан, передвигающихся со скоростью велосипедистов, и пытали: не встречали ли мы сумасшедший джип, похожий, кстати, на наш, с ракетно-зенитными комплексами «земля-воздух». Мы отвечали, что встречали — это мы сами. Нам не верили и желали счастливого пути. Странные эти люди с жезлами, говоришь правду — не верят, врешь — тоже не верят.

А что наша жизнь? Ложь. Без неё мир был бы другим. Лучше, хуже — не знаю. Сочиняют все, в смысле врут. Великая ложь, как проклятие, лежит на человечестве. За какие-такие чудовищные прегрешения Создатель наш наградил этим качеством Адама и Еву. Чем же они так уделали Боженьку? Про их несанкционированный свыше трах мы ведаем, а что еще? Черт его знает? История стыдливо умалчивает. Но факт: ложь — знамя человечества.

— Как там Ева? — спросил я, забывшись, где я и с кем.

— Кто? — оторопел Никитушка, с трудом вписывая авто в поворот.

— Тьфу! В смысле, Ника?

— Нормальный ход, я же говорил, — пожал плечами мой боевой друг. Будет работать на фирме «Шанель».

— Ну да-ну да, — припомнил я. И пошутил. — А не шарахнуть нам в Париж? Хлоп, как черти из табакерки, а там наша невеста с месье в кафешантане.

— Она моя невеста, — задвигал челюстью водило, как затвором карабина. — И никаких месье.

— Понял, — ответил я, интересуясь, куда это мы летим на всех парах зашибиться можно. Кто будет гулять на свадьбе? Я ещё надеюсь быть шафером и пригласить невесту на казачок: нет тебя милее, каблучок. Стукни веселее, казачок…

Мой товарищ не выдержал, заблажил не своим голосом, что я есть мудоеп`-долбоеп`-дуроеп`!

— И это все я? — искренне удивился. — В трех ипостасях, вроде как Будда, да?

— Мудда ты! — завопил мой спутник, разразившись длинной тирадой по поводу моего невыносимого характера.

Пришлось помолчать, пока говорил кто-то другой, потом я решил отвлечь друга от посторонних мыслей и спросил: куда-таки мы торопимся?

— Куда-куда, — буркнул Никитин, — домой.

— Э, нет, — проговорил я, звякая ключиками от кабинета господина Свечкина. — Время детское, лучше проведем ревизию казенного помещения.

— А что такое?

— Поищем жучков, — ответил я. — Кажется, там рассадник? — И продемонстрировал электронного кровопийцу, мной обнаруженного за сейфом, когда шарил в поисках рубильника, чтобы отключить сирену. Шутка.

— Штатовские, — покосился специалист по насекомым. — И кто слушает?

— Черт его знает, — ответил я. — Может, и мы, а я не знаю.

— А если утром, — предложил Никитин. — Все устали.

— А мы отпустим коллег, — потянулся к телефончику.

За нами катила наша группа на стареньком авто. За исключением Хулио и Коли Болотного, которые в настоящую счастливую минуту болтались у керамических звезд и пожирали отечественных кур, положенных по france-сервису.

Я приказал мальчикам ехать домой, пить молоко и отдыхать. Через полчаса наш джип подкатил к нашей же Компании. В очередной раз перепугав службу секьюрити, мы прошли в кабинет господина Свечкина.

Почему мы занервничали? Дело в том, что кабинет был, скажем так, радиофицирован — нами. Чтобы лучше знать образ мыслей тех, кто якшается с нашим Телом. И вдруг я, роясь в сейфе, обнаруживаю посторонний предмет.

Возникает вопрос: что делала в запертом металлическом коробе кровососущая тварь? Впрочем, иногда шнифер открывают и забывают закрыть, ведя конфиденциальные беседы…

Опасаясь чужих внимательных ушей, мы договорились с Никитиным говорить на посторонние темы, пока энтомолог будет колдовать со своей спецаппаратурой. Итак, мы начали в кабинете примерно такой диалог:

— Не правда ли хорошая погода, сэр?

— Жарко, как в Африке, сэр.

— Не желаете в сафари, сэр? — отмахнул в сторону сейфа.

— Отчего же, можно, сэр.

— Кажется, вы имеете пристрастие к охоте на львов, сэр?

— Не только на львов, ну и на мудаков, сэр.

Ну и так далее. На месте оператора, прослушивающего всю эту ахинею, я бы удавился.

А результаты, как болтают дипломаты, когда после их мирных переговоров завязываются военные широкомасштабные действия, превзошли все ожидания.

После «зачистки» мы имели на руках три чужих жучка и семь своих. Наши — это наши, но откуда посторонние? Такого хамства я не ожидал. Кабинет уже был чист и мы говорили, что думали.

— Сэр, как по вашему, чья это хуня?

— Хуня американская, я же говорил, сэр.

— Я про другое, сэр.

— Право, не знаю, сэр.

И так далее. После трудных размышлений мы решили: это либо происки военной разведки МО России, либо английского СИС, либо работа подразделений генерала Орехова. Его службы готовили здание к трудовой и боевой деятельности? Его! Тогда появляется вопрос — что все это значит?

Доверять-то он нам доверяет. Да, быть может, проверяет, следуя великим заветам железного Феликса и Лаврентия Палыча, не к ночи будут они помянуты. Странно? Не играет ли он свою партию? Если играет, то какую? По нашим сведениям, генерал полюбил гарцевать на малиновых теннисных полях с ракеткой, похожей на сковородку, сработанной по конверсии. К чему бы такая любовь к спорту. Спорт — ты мир? Или власть?..

Нет, мы сидим в одном окопе, без сомнений. Точнее, мы в окопе, а генерал в штабной землянке. И это правильно, товарищи: главнокомандующий фронтом не должен испытывать бытовых неудобств и давить вшей, брызгающихся соком переспелой малины. На эти мои рассуждения Никитин заметил, что люди меняются. Такие времена. Могут продать за фунт стерлингов. Если не за шиллинг.

— Кто бы меня купил, — заметил я. — Надо дать объявление в газетку: «Продам Родину. Торг уместен».

— Шути-шути, — хмыкнул мой друг. — Сам же удивлялся: много измены?

— И все нам Орехов пристраивает?

— Я этого не говорил.

— Какие у нас доказательства? Эти жучки? Или эти трупы? Или, блядь, что?

— Да, я, блядь, не про это.

— А про что, блядь?

— Нужно перейти на автономное, блядь, самообеспечение.