— Благодарю вас, ваша светлость.

Нил всегда считал ее красавицей, но сейчас она показалась ему особенно горделивой и прекрасной. В глазах Джэнет не отражалось ни неприязни, ни страха, хотя он прекрасно знал, что они терзают ее сердце.

— Брэмур хорошо о вас заботится?

— Но это графиня заботится обо мне, — вставил Нил и повернулся к Джэнет: — Я уже рассказал его светлости о том, что вы спасли мне жизнь после нападения в горах. И что вы были беспредельно добры, согласившись сопровождать меня обратно в Брэмур, так как я все еще пребывал в лихорадочном состоянии.

— Маркиз настаивал на возвращении в свой замок, а я опасалась, что рана опять воспалится, — объяснила Джэнет.

— Очень великодушно с вашей стороны, — отозвался Камберленд. — Очень рад был познакомиться с вами, а теперь, к сожалению, я должен заняться другими делами.

Аудиенция закончилась. Джэнет снова присела в реверансе.

— Кстати, Брэмур, — вдруг сказал Камберленд, когда они уже повернулись, чтобы уйти. — Я скучаю по коньяку, который дарил мне ваш кузен. Это был коньяк необыкновенно высокого качества.

— Я поищу в погребах замка, не осталось ли там нескольких бутылок, милорд.

Выйдя из приемной, они молча пошли по длинным коридорам Холируда. У ворот их ждала карета, которую Нил нанял утром. Подсадив Джэнет в экипаж, он велел кучеру ехать прямо в гостиницу, а сам сел рядом с Джэнет и, когда карета загромыхала по булыжной мостовой, взял ее за руку.

— Но у вас ведь не было лихорадки, когда мы уезжали из Лохэна.

— Ну, возможно, я и допустил небольшое преувеличение.

— Зачем?

— Для пущей важности. Но вы-то, графиня! Вы даже глазом не моргнули, когда я соврал.

— Но вы же меня предупредили. И все-таки зачем вы солгали?

— Бой скорпионов! Один против другого. — Нил улыбнулся кончиками губ.

— Эти скорпионы — Камберленд и мой деверь?

— Да. Борьба не на равных, и можно не сомневаться, кто победит, но пусть подерутся.

— У вас есть какой-то план?

— Да. Не бог весть что, но лучше такой, чем никакого. Я немного изучил характер его светлости и знаю, что он очень мстителен.

— Так что же это за план?

— На сцене снова должен появиться Черный Валет. Она испуганно взглянула на Нила.

— Неужели это… вы?

— Да нет, для этого надо быть гораздо более бесстрашным человеком, чем я.

— А как же одежда в коттедже?

Нил немного помолчал. Ему все еще было трудно довериться другому человеку, рассказать о своих мыслях и чувствах. Он научился просто артистически переносить одиночество и жить, никого не пуская к себе в душу. Это началось еще в детстве, когда мать смотрела на него отсутствующим взглядом. Он учился так жить, когда его взяли в чужую семью, которая видела в нем только лишнего нахлебника. Он еще больше замыкался в себе, когда приходилось быть спутником и телохранителем грубого пьяницы Дональда. Только с Джэнет, восемь лет назад, он вырвался из этого замкнутого пространства. Но потом настал тот ужасный, все разрушивший день, когда старый маркиз рассказал ему о его наследственном проклятии. И Нил снова возвел вокруг себя стены одиночества, еще выше, чем прежние. И едва не задохнулся среди них.

Рука Джэнет вдруг скользнула в его ладонь. Их пальцы переплелись. Нил понимал, что не должен допускать никакой близости между ними: ведь ничто не изменилось, он такой же, как восемь лет назад. Но он ничего не мог с собой поделать. Какими бы тяжелыми ни были эти годы, они не смогли угасить его чувств, его желаний, этого постоянного голода…

— Нил?

Он опомнился, осознав, что слишком крепко сжал ее пальцы.

— Прости, я не хотел сделать тебе больно.

— Я знаю. Но мне и не больно. Я просто… ты ведь не ответил на мой вопрос.

«Тебе верят», — напомнил себе Нил. Он знал, что нельзя рисковать чужой жизнью. Но что касается Рори, то ему он повредить не может. Рори далеко и уже вне досягаемости для властей. Кроме того, он так предприимчив и ловок, что всегда сможет за себя постоять.

— Это Рори был Черным Валетом.

— Но ведь твоего… но покойного маркиза… убили!

— Нет. На побережье нашли кого-то другого, в его одежде. А Рори удалось бежать вместе с женой. Джэнет улыбнулась:

— Вот и Трильби говорила мне, что на самом деле они все-таки любили друг друга!

— Значит, мой кузен был не так двуличен, каким хотел, чтобы его считали. Ну а я тогда был чертовски сосредоточен на себе и видел лишь недостатки Рори. Я был уверен, что он гуляка, игрок и мот, который непременно разорит Брэмур. А вот теперь оказалось, что он очень тщательно следил за тем, чтобы замок и владения не пришли в упадок, хотя всей душой ненавидит то, что называется собственностью.

— Хотела бы я с ним познакомиться!

— Боюсь, что ты стала бы его презирать. Он обожает ярко-зеленые жилеты и рукава с кружевами. Джэнет рассмеялась:

— И ты думаешь, что за всем этим я не разглядела бы его истинной сущности?

— Иногда трудно узнать, что у человека на сердце, если он не хочет, чтобы это узнали, — сказал Нил и сам себе удивился. Он вовсе не собирался этого говорить, но затаенное желание неожиданным образом все-таки прорвалось.

Рука Джэнет замерла в его ладони.

— Это относится и к вам, милорд?

— Мы сейчас обсуждаем, что за человек мой кузен.

— Но неужели только это представляет интерес?

Нил задумался. Не стоит ли воспользоваться случаем и наконец рассказать Джэнет, почему он не смог на ней жениться? Не смог восемь лет назад и никогда не сможет, как бы мучительно он этого ни желал… Но Нил боялся, что это лишь все усложнит. Он просто не сможет вынести ее взгляд, исполненный жалости и, может быть, отвращения.

К счастью, Джэнет переменила тему разговора:

— А каким образом ты собираешься стравить скорпионов?

— Я уже посеял сомнение. Камберленд готов поверить, что Реджинальд Кэмпбелл если не сам Черный Валет, то тесно с ним связан.

— Реджинальд? — усомнилась Джэнет. — Он недостаточно для этого умен. Никто в это не поверит.

— А разве кто-то мог поверить в способность моего кузена обвести вокруг пальца всю английскую армию? Все считали его праздным гулякой, игроком и дамским угодником.

— Но… каков же твой план действий?

— Черный Валет появится снова. И будет действовать то тут, то там в окрестностях Лохэна.

Джэнет пристально посмотрела на Нила.

— Но ведь… надеюсь, это будешь не ты?.. Интересно, почему она спрашивает? Не верит в его героические качества или из-за страха за него?