– Можно сказать и так, – пожал плечами Аркадий.

– Есть возможность это проверить? – спросил Макс Кирилла.

– Такая аппаратура уже поступила, – ответил Кирилл. – Неделю назад. Спасибо тебе, что отстегнул пятнадцать миллионов баксов. Как знал…

– Я только знаю, что на это нельзя жалеть денег, – отмахнулся Макс. – Мне не нравится, как мы ведем штурм этой проблемы. Постоянно отвлекаемся. Больше чем уверен: прослушку поставили, когда Серж пожаловался, скажем так, гражданину следователю, потом исчез из его поля зрения на пару недель, и тот заподозрил, будто он чего-то знает и потому боится.

– А в самом деле, чего ты испугался? – спросил Кирилл.

– Сема и Федя были мои друзья, – сказал Горюнов, не поднимая глаз. – Я и подумал…

– Да что ты как целка! – возмутился Макс. – Ну и что? Мы тоже с ними дружили. Мы ведь к следователю не побежали?

– Я почему-то сразу подумал о сыне генерала Тягунова, – сказал Сережа. – Исключительно меткий. Опасный… А я, словом, имел дело с его женой. Сейчас она поет в Театре Станиславского. Светлова Алла. Она говорила, будто он меня за это пристрелит.

– М-да… – произнес Кирилл после короткой паузы. – Теперь ты от него прячешься. Но я бы на его месте начал именно с тебя. Кстати, это еще не поздно.

– Опять ты начинаешь… – сморщился Макс. – Тут о другом должна идти речь. Она, эта Алла, может вывести нас на мужа? А если его перекупить? Тем более стрелок уникальный. Заплатим ему вдвое против его контракта… И ей за комиссию. А что?

– Я думал об этом, – сказал Сережа. – Боюсь, не скажет, даже если знает. Тут непростая история… Она чувствует себя перед ним виноватой, понимаете? Но я попробую.

– Вопрос в другом, – сказал Кирилл. – Будем мы искать этого снайпера сами или Серж пойдет к этому Турецкому – с кем мы объединим усилия, пока нас всех не перестреляли?

– Ни в коем разе! – воскликнул Макс. – Пусть идет параллельное расследование. И посмотрим еще, чьи следователи окажутся лучше.

– Турецкому палец в рот не клади, – заметил Кирилл. – Тем более к нему откомандировали начальника МУРа – Грязнова. Другое дело – узнать, что они уже знают. Это я беру на себя… А ты хочешь задействовать своих ребят с Лубянки?

– Возможно… – уклончиво сказал Макс. – Но меня сейчас интересует другое. Вот объясни нам про этот самый почерк киллера… Почему он обязательно стреляет под затылок? Он что, не может опустить прицел пониже? Чтобы искали кого-то другого? А так он собрал против себя всех собак, пустившихся по его следу. Он что, не понимает? В чем тут причина, ты можешь мне объяснить?

Кирилл демонстративно почесал свой стриженый затылок, как бы нащупывая то самое место, куда прицелится снайпер.

– А черт его знает… Сам удивляюсь. Здесь, конечно, верняк. Если попадешь, второй пули не потребуется. Ломает шейные позвонки, понимаешь?

– Не-а… – насмешливо сказал Макс. – Может, он таким образом бросает вызов нашим знаменитым Шерлокам Холмсам?

– Что меня смущает, так это то, что Турецкий со своими наверняка задается теми же вопросами, – сказал Кирилл. – А мы тут изобретаем собственный велосипед. При всей твоей несомненной мудрости, Макс, ты все-таки не профессиональный следователь. И потому не стоит нам столь много брать на себя. Иначе из нашей многомудрости последуют многие печали.

– Короче, – мотнул головой Макс. – Что ты предлагаешь?

– Пусть Серж сходит к Турецкому. Надо не столько рассказывать, сколько узнать. Надо идти навстречу, когда все думают, что ты прячешься.

– Что скажешь? – спросил Макс Горюнова. – Сегодня ты отмалчиваешься, как если бы увидел себя уже в прицеле. Ты согласен с тем, что сказал Кирилл?

– Смотря с чем, – ответил Сережа. – Каким образом он собирается использовать тот факт, что нас убивают в нашу пользу?

– Еще не знаю, – усмехнулся Кирилл. – Пока не думал. Но в этом секрет победы, не хуже меня знаешь. А насчет твоего контракта со следователями я уже сказал. Возможно, твоя явка снимет некоторые подозрения на наш счет, если таковые у них возникли.

– Или усилит эти подозрения, – сказал Сережа. – Решат, что заговор.

– А разве это не заговор? – продолжал улыбаться Кирилл.

– Хочется думать, пока нет, – ответил Сережа, не отводя от него взгляда.

– Все! – сказал Макс. – А то доболтаемся. Все, я сказал! У кого ко мне вопросы?

– Ты обещал профинансировать закупку картофеля в Голландии, – очнулся помощник министра сельского хозяйства.

– Не хотелось бы вам отказывать, как сказала мне одна дама, – развел руками Макс. – Пусть твой патрон напишет моему письмо. А я подумаю. И изыщу. Без картошки зимой пропадем. И все на этом! Мне армии в Чечне нечем платить… Да вот, кстати, вопрос к нашему донжуану, из-за которого началась прицельная пальба по нашему брату помощнику. – На какие шиши живет и работает твой киллер? Если, как ты уверяешь, он борец за идею? Ведь чего-то эти разъезды, прожиточные и все прочее стоят?

– Наверняка этим вопросом задаются в Генпрокуратуре, – хмыкнул Кирилл. – А мы их дублируем.

– И мы их обгоним и перегоним! – сказал Макс. – Ну все, поскольку других вопросов у вас не предвидится, скажу сразу: денег нет! Это касается всех. Могу кому-то лично одолжить. Скажем, до ближайшего гонорара. Но не более того.

И вот они увидели родной КПП родного полка. Машина остановилась. Алла продолжала сидеть, буквально окаменев.

– Не хочу туда, – прошептала она, – увидев в воротах знакомую фигуру прапорщика Горюнова. А за воротами не только Горюнов. Чуть ли не весь личный состав части. Все заранее узнали о возвращении четы Тягуновых. И здесь же – чеченцы. Оторвались от своих ларьков, число которых заметно увеличилось, от своих девиц, которые там тусовались. И что еще – так это доносящаяся из окон казарм монотонная ритмичная музыка в исполнении отечественных бардов.

Первым к ним за ворота вышел Иван Прохоров.

– Паша, ты что, проштрафился там? – спросил он. – А нам тут говорили, будто всех в Москве оставляют…

– Мало ли что говорили! – сзади подошел Сергей Горюнов. – Приказ министра, ничего не попишешь. Здравия желаю, товарищ капитан! С прибытием в родную часть!

Он был немного пьян, руки в карманах, но свежевыбрит и выглажен. Настроение праздничное. И может позволить себе не отвечать на реплики собравшихся: почему капитан? Тягунов по-прежнему в шинели с лейтенантскими погонами. Может, они ослышались? Может, прапорщик оговорился?

Павел переглянулся с Аллой. Этот писарь чересчур осведомлен. Значит… Значит, так и есть? Все по-прежнему в его руках?

– Здравствуй, Алла! – поздоровался между тем Горюнов, чуть склонив голову, не скрывая торжества. – Приятно тебя видеть столь же обворожительной и жизнеутверждающей. Спасибо, что не забыли, спасибо, что вернулись оплатить свой должок.