Нам удалось сузить временной отрезок до двадцати четырех часов – с того момента, как я последний раз пользовалась джипом, до того, как машины заледенели из-за бури. За это время очень мало кто входил и выходил из здания, так что смотреть было не на что.

– Вон, – я ткнула на монитор, который показывал чье-то приближение к нижней ступеньке. Человек почти не попадал в камеру, но мы видели его руку.

Прошла минута. Человек поднялся на две ступеньки, что дало нам увидеть, что он среднего роста и одет в плотную куртку с поднятым капюшоном. Из-за метели больше ничего рассмотреть не удавалось. Я глянула на время на видео, оно показывало 10.24 утра двадцать четвертого декабря.

Человек замер на третьей ступеньке и несколько раз перевел взгляд с двери на улицу, будто не решался войти в здание. В конце концов он развернулся, спустился по ступенькам и скрылся из виду.

Конлан несколько раз повторил видео сначала.

– Это либо женщина, либо низкий мужчина. Точно не придворный фейри. Уверена, что не узнаешь его?

– Не-а.

Дверь в квартиру открылась, раздались приближающиеся шаги. В кабинет вошли Лукас с Фаолином, и мы оторвали взгляд от монитора.

– Есть успехи? – спросил Конлан.

– Мы не нашли камер на зданиях рядом с машиной, – Фаолин хмуро взглянул на меня, словно я намеренно выбрала неудачное место для парковки.

Лукас подошел к нам.

– Что-нибудь нашли?

Мы показали ему с Фаолином видео с человеком на ступеньках, и они согласились с выводами Конлана.

Я взяла бумажку со стола, и во мне затеплилась надежда, как и всякий раз, когда я читала слова на ней.

– Мои родители живы.

– Джесси, я хочу, чтобы ты нашла родителей, но эта записка может заманить тебя в ловушку.

Я покачала головой.

– Если это так, они бы оставили адрес или номер телефона. И меня никто не беспокоил с тех пор, как в квартиру вломились те мужчины.

Он скрестил руки.

– Это не значит, что они не могут наблюдать и ждать подходящей возможности.

– Ага, они и Агентство, – сухо отшутилась я. На их вопросительные взгляды пояснила: – Я более чем уверена, что как минимум один агент следит за мной.

Фаолин покосился на меня с подозрением.

– Зачем Агентству следить за своим охотником?

– Потому что им больше нечем заняться.

Я рассказала о своих встречах с агентом Карри и о его убеждении, что мои родители работали с торговцем гореном.

– Начальник приказал ему оставить меня в покое, но он не из тех, кто легко сдается.

Лукаса это не убедило.

– Мне все равно это не нравится, и время они выбрали просто ужасное.

– Почему?

– Нас призвали ко двору, так что мы отлучимся как минимум на два дня. Я хочу, чтобы ты пожила у меня до нашего возвращения. – Я начала возражать, но он перебил: – Конлан останется, чтобы управлять делами в мое отсутствие, так что ты будешь не одна.

Я перевела взгляд на Конлана, и тот улыбнулся.

– Устроим пижамную вечеринку. Будет весело.

Лукас мрачно на него покосился, но, как обычно, Конлан его проигнорировал и подмигнул мне, когда Лукас отвернулся. Этот фейри неисправим. И хоть мне нравилось проводить с ним время, я не собиралась прятаться, пока кто-то пытался связаться со мной по поводу родителей. Не говоря уж о том, что меня ждала работа.

– Спасибо за предложение, но я останусь тут. Мне нужно закончить задание, или его отдадут другому охотнику, а я не могу себе этого позволить. Ты даже не представляешь, как тяжело найти хорошую работу, когда в стране кризис.

– Если тебе нужны деньги…

– Нет, – я энергично помотала головой. – Ты был очень щедр ко мне, но я не нуждаюсь в благотворительности. Мне не нужны твои деньги.

Лукас сжал челюсти.

– Это не благотворительность, а вклад в твою безопасность.

– Давать деньги в помощь другим и называется благотворительностью. У меня есть гордость.

– А отказываться от помощи из-за собственной гордыни – нелогично, – возразил Лукас. – Это всего лишь деньги.

Я глубоко вдохнула, пытаясь придумать, как объяснить, чтобы он понял. Для Лукаса деньги были пустяком, поэтому нужно было привести пример на том, что имело для него значение.

– Давай представим, что ты как-то потерял свою магию и больше не можешь открывать порталы или для чего еще она там нужна. Но у Фаолина магии предостаточно, поэтому он щедро предлагает делать все за тебя. Как ты будешь себя чувствовать?

Его губы слегка приоткрылись, в глазах загорелось понимание.

Я продолжила, не давая ему возможности вставить слово:

– Я получила диплом с отличием и поступила в колледж благодаря собственным силам, и сама заработаю остаток денег, необходимых для обучения. Охота за головами не работа моей мечты, но, как оказалось, я в ней действительно хороша. И могу позаботиться о себе получше других.

– После того как я увидел, что ты сделала с теми мужчинами, я вынужден согласиться, – вставил Конлан, чем заслужил благодарный взгляд от меня и угрюмый от Лукаса.

Как бы он ни хотел уберечь меня, по факту после исчезновения родителей я сама пеклась о своем благополучии. Он оказывал помощь, когда я была ранена и больна, но я сама отбилась от тех мужчин, как и сама дала отпор эльфам, которые пытались напасть на меня на улице. Я не настолько наивна, чтобы считать, будто мне по силам одолеть любого противника, но я определенно могу постоять за себя не хуже других.

– Лукас, нам пора, – подал голос Фаолин. – Король ждет.

Лукас кивнул, но явно остался недоволен. Затем взглянул на меня.

– Немедленно звони Конлану, если с тобой снова свяжутся или если почувствуешь себя в опасности.

– Хорошо.

Я решила не тратить время на споры и не стала подмечать, что он мне не указ.

– Славно, – он подошел к двери из кабинета и остановился. – Когда мы вернемся, то возьмемся за поиски с удвоенными силами. Если твои родители живы, мы их найдем.

От уверенности в его голосе мое горло сдавило от эмоций. Я знала, что он сдержит обещание. Как и то, что, несмотря на все мои усилия, я влюбилась в этого прекрасного, загадочного и властного фейри, который только разобьет мне сердце, когда все это закончится.

* * *

– Все по тридцать баксов.

Я оторвала взгляд от стеллажа с ловцами снов, которые якобы рассматривала, и улыбнулась женщине за прилавком на блошином рынке.

– Они правда защищают от снов, навеянных банти?

Она дернула плечом.