Элмар тоже понял, что происходит, и немедленно напросился помогать, причем, по обыкновению, сразу за себя и за товарища, даже не спросив, что этот самый товарищ о его энтузиазме думает. Витька хотел было высказаться хоть раз, чтобы с ним впредь не обращались как с мебелью, и даже почти успел подобрать нужные слова, но его отвлек какой-то нахал, запрыгнувший на круп Матрены позади седла. Когда же возмущенный агент обернулся и увидел за своей спиной мэтрессу Морриган, всякое желание возмущаться у него тотчас пропало.

— Я тоже помогу, — сообщила волшебница, не дожидаясь вопроса. — В целительстве я не очень, а вам может встретиться какая-нибудь нежить.

Витька молча кивнул и тронул Матрену, стараясь не циклиться на том, кто сидит у него за спиной и чья рука с обычной непринужденностью обнимает его за талию. Черт их знает, вдруг они еще и мысли читают…

И чем больше он думал об этом, тем более он чувствовал, как грустно быть ослом, которому никто никогда в жизни даже не нарвал букета фиалок.

А. Милн

Прибыв, как обычно, в Первый Оазис для изучения очередного тома повелительских каракулей, Кайден с удивлением отметил, что за последний цикл успел отвыкнуть от регулярных истерик Нимшаста. То ли все эти представления происходили в его отсутствие, то ли правая рука слишком увлекся научными изысканиями, но единственный случай, который мог вспомнить бывший первый маг, случился как раз цикл назад. В тот день, когда Нимшаст швырялся чернильницей и выбирал нового наместника. Похоже, сегодня случилось что-то не менее достойное хорошего скандала — визг был слышен на три этажа, и, судя по эпитетам, провинились опять безропотные зомби.

Кайден поморщился, сожалея о невозможности заткнуть уши при свидетелях (ведь донесут, как пить дать!), попрощался с телепортистом и неторопливо направился в покои Повелителя. Сомнительно, чтобы при таком шуме ему удалось спокойно поработать, но соваться в чужие разборки тоже было не лучшей идеей. Что там у них случилось, он и так узнает — Нимшаст никогда не упустит случая поплакаться, тут скорее стоит переживать о том, как бы его потом заткнуть.

Устроившись на ставшем привычным месте у края стола, он честно попытался вникнуть в особенности построения векторов, но, как и ожидалось, смысл записей ускользал от понимания. Каждую фразу приходилось перечитывать три-четыре раза, прежде чем удавалось отделить научные термины от назойливых воплей и отложить в голове что-то более или менее внятное.

Минут через десять крики смолкли, еще через пару минут послышались шаги, хлопнула дверь, и в кабинет ворвался трясущийся от негодования Нимшаст, на лице которого безошибочно читались признаки надвигающейся мигрени, депрессии и запоя.

Кайден отложил тетрадь и придал своему лицу выражение максимально возможного сочувствия.

— Что случилось?

Нимшаст картинно рухнул в повелительское кресло и трагически подпер пальцами лоб.

— Одно из двух, — обреченно изрек он. — Либо эти кретины окончательно утратили остатки разума, либо это заговор!

— А что они натворили? — участливо поинтересовался Кайден, дабы жертва заговора не заподозрила его в невнимании и пренебрежении.

— Кайден, скажи честно… Вот честно, как другу… Ты не брал из сейфа Повелителя небольшую такую статуэтку из зеленого оникса?..

— Ту самую, которую привез наместник Чань вместе со шпионом и телом Харгана?

— Да, именно, ту самую. Ты ее взял?

— Мне что, по-твоему, жить надоело? Да я бы к ней и прикасаться не рискнул. Ты еще помнишь, что случилось с Харганом?

— А она тут при чем? — Нимшаст удивился так, что даже страдать на мгновение перестал.

— Не знаю, действительно ли она тому виной, но советник искренне так считал. Я натыкался на эти мысли, когда рылся в его памяти. Харган забрал ее из храма некоего местного божества, попутно, разумеется, всех там перебив, — ну, ты же помнишь Харгана, он никогда не отличался деликатностью… И обиженная богиня через эту статуэтку до него добралась, лишила разума и довела до самоубийства. Не знаю, правда ли это, но проверять на себе я бы не рискнул. Мне еще дороги и жизнь, и рассудок. А если у кого-то хватило ума ее взять, считай, он сам себя уже наказал.

— Но мне-то от этого не легче! Она мне нужна! А эти кретины…

— Какие именно?

— Да уборщики эти безмозглые… Кайден, вот как ты считаешь, галлюцинации у зомби — это в принципе возможно?

— Понятия не имею. Ментальная магия только на живых рассчитана. А откуда подозрения? Они сказали что-то запредельно глупое даже для зомби?

— Они сказали… — горестно всхлипнул Нимшаст, — что пришел господин Харган собственной персоной, молча прошествовал в покои Повелителя, вынес оттуда эту несчастную статуэтку и испарился прямо посреди коридора. И все это — честно глядя мне в глаза и с выражением дебильной преданности на мордах.

Кайден непроизвольно содрогнулся, словно от холода.

— Нимшаст, я ничего не путаю — зомби ведь не способны ни лгать, ни фантазировать?

— Да, конечно. Но они настолько тупы, что их ничего не стоит обмануть.

— Иллюзия? Грим? Ты это имеешь в виду?

— Ну не думаешь же ты, что Харган с того света заходил?

— Да граки его знают, я уж не представляю, что и думать… — Кайден почувствовал, что у него леденеет все внутри. Если бы пришельцам действительно зачем-то понадобилась эта злосчастная статуэтка, они бы обязательно с ним посоветовались… не могли же они просто так… — Может, это и в самом деле чья-то жестокая шутка… Но на всякий случай… Если тебе правда интересно, что я об этом думаю… Прикажи своим подданным в том мире проверить. И если окажется, что эта проклятая штуковина опять стоит на своем месте… умоляю, не трогай ее больше.

Нимшаст прекратил страдания и оторопело уставился на него.

— Ты что, с ума сошел? Как — не трогай? Она мне нужна!

— А если советник не ошибался и Харган действительно погиб из-за нее?

— Да мне-то она что может сделать? Я бессмертен, а от несчастной любви и так страдаю уже почти два столетия.

— Только вообрази себе на минуту, что она заставит тебя… полюбить женщину.

Судя по тому, как передернулась от отвращения мумифицированная физиономия правой руки, он вообразил.

— Это невозможно!

— Если бы всего полгода назад кто-то сказал Харгану, что ему суждено из любви к женщине предать Повелителя и покончить с собой, он бы тоже решил, что это невозможно, — мрачно напомнил Кайден. — Конечно, я могу ошибаться, и все намного проще, но ты все равно будь осторожнее.

Нимшаст фыркнул и опять принял позу умирающего мученика.

Кайден покосился на записи и заколебался — если сейчас он отведет взгляд и углубится в чтение, не будет ли это воспринято как оскорбление в лучших чувствах? Затем осторожно спросил: