не стала, — понимая, что проигрываю Питириму по всем фронтам. А мы с Лизой пошли потихоньку домой. Валерий вызвался нас проводить, я мысленно сморщилась, боясь, что он будет напрашиваться в гости на кофе и напрочь испортит первое хорошее впечатление. Но Вал меня удивил, — взял капризничающую Лизавету на руки и что — то говоря ей на ушко, успокоил ее и быстро донес до нашего дома. Я еле успевала идти за ним, таща санки, в которые Любава ухитрилась еще уложить пакет с едой. Валерий передал мне Лизавету на крыльце дома, быстро занес санки на террасу, и слегка поклонившись, напомнил, что завтра нас ждет, — бесшумно растворился в темноте.

Тем же вечером, умыв и уложив Лизу спать, я еще долго не могла уснуть, понимая, что мне хочется от Валерия больше чем просто дружеских посиделок и мучительно переживала смогу ли ему понравиться. А еще больше переживала за то, что впервые мне захотелось любовных отношений с мужчиной, а я не знала как мне вести себя и что ему говорить, подобного опыта у меня не было совсем. Валерий вызвал у меня волну желания, и это было так непривычно и волнительно, — первый раз в моей жизни я так хотела незнакомого мужчину.

На следующий день, мы с Лизаветой неторопливо собрались в гости, я уже успокоилась решив что нужно положиться на случай и не переживать по пустякам. Может, я ему не понравлюсь, или он на второй взгляд покажется мне уже не таким приятным и притягательным, и зачем переживать все это заранее. Отвозить Лизавету к Любаве я не стала, хотя она вчера перед нашим уходом шепнула мне, что я могу малышку оставить у нее, — вот все уже знали, что я иду в гости к Валерию. Но гуляли в доме Питирима до утра и хлопот и уборки у них сегодня и без нас много, чего уж наглеть и подкидывать им еще малышку до кучи проблем. А мы и сами справимся, если Лизе у Вала не понравиться, то можно сразу идти домой — решила я. Лизавета и вправду была индикатором доброжелательности к нам незнакомых людей, я это замечала не раз и уже точно знала. Если малышка не хочет к кому то идти или начинает неприятно капризничать в чужом доме, то это означает что нам не рады или это просто люди, которые нас не любят и нам с ними не по пути. Я как то это рассказала это Любаве, а она немного помолчав задумчиво произнесла.

— Патрикеевны, на уровне инстинктов чуют отношение к ним, так они стараются избегать плохих для них людей. — Ведь нет просто плохих или хороших людей всего в нас намешано, но все мы разные, и по отношению друг к другу. — Вот и приглядывайся к Елизавете, кто нравится ей, скорее всего, понравится и тебе и наоборот.

И я всегда прислушивалась к Лизавете, положившись на ее инстинкты, если уж сама не могу разобраться в людях, так может ребенок определит с кем мне нужно общаться. Особо наряжаться для Валерия я не стала, да и что мне такое одевать, при моей болезненной худобе. Я ведь даже себе ничего и не заказывала из одежды, когда Любава ездила в город, а то, что она привезла мне из одежды, было обычным на повседневную носку. Да и вообще я пока носила то, что она мне шьет. Совсем я еще не восстановилась, хотя немного поправилась, и даже грудь у меня появилась, — но фигура у меня была пока угловато подростковой и слишком еще худой, — мясо на костях я пока никак не могла нарастить. Уже больше полугода как я вернулась с русалочьего озера, но зимой еще очень мерзла и одевалась тепло. Поэтому немного понервничав, я, не забивая голову тем как выгляжу, стала одеваться как мне удобно и тепло, — свободные шаровары из тонкой шерсти, футболку, а сверху на футболку надела свободную длинную рубашку, тоже из тонкой шерсти. Все вещи кроме футболки сшила мне Любава, и в них я не казалась худой, и мне было уютно, тепло и удобно. Натянула на ноги пару носков толстой вязки, и одела валенки. А что делать, — в деревне в красивых сапожках не побегаешь зимой по узким кривым тропинкам, да с санками. Единственное что я косу заплела сегодня особенно красиво, — даже Прошке понравилось, и он тихо и ободряюще хмыкнул подглядывая за мной и-за печки. Тоже ведь откуда — то знает, куда мы собрались с Лизаветой. Ну что сделать, я как то, как свидание, встречу с Валерием пока не воспринимала, не знала, что от него ждать, тем более что шла к нему с ребенком. Не удержавшись все — таки перед выходом, легонько мазнуть у себя за ухом легкими самодельными духами с волшбой. Духи я делала не для любовного притяжения, а для себя любимой, как раз то на такой случай, что бы чувствовать себя уверенней, быть более раскованной, и еще мне просто нравился легкий на грани обоняния, — аромат пиона. Одела Лизоньку, и, замотав плотно в одеяло, посадила ее в санки, и вперед, навстречу неизвестному. На улице сегодня хорошо, солнышко светит, такая волшебная красота кругом, а вот мороз трещит, поджимает. Жалко, час другой и сразу наступят тяжелые зимние сумерки. Лизавета зажмурилась от яркого света и тут же задремала, слегка покачиваясь в санках, — пока я тянула ее к дому Валерия. Здесь, в этой части деревушки, я еще не бывала, вернее не была ни у кого из живущих здесь людей в гостях. Прошлась по узкой тропинке, с трудом вытягивая за собой санки, — они едва протискивались через сугробы вокруг. В небольшом дворе сразу уперлась в высокий большой дом с теплой пристройкой. Почему то мелькнула мысль, что пришли мы зря, будет скучный дом и неинтересная беседа не о чем, но отступать было поздно. Только подошли к дому, навстречу выскочил Вал, одетый просто — джинсы и футболка, — на босых ногах пластиковые шлепки. Хорошо, что не стала наряжаться, — снова мелькнуло у меня в голове, вот бы я забавно смотрелась с ним демократично одетым, в каком ни будь моднючем наряде и на каблуках. Валерий быстро внес Лизавету прямо с санками и обернулся помочь мне снять куртку. В просторной прихожей, он, повесив мою куртку, быстро опустился на одно колено и ловко, нежно — снял с меня валенки. Взял сонную Елизавету на руки вместе с одеялом, втолкнул легонько меня в комнату и вошел