– И мы знаем, о чем говорим! – сказал Джет.

– Вот именно! – поддержал его Стив.

Никто из посетителей ни разу не упомянул о тех трудностях, с которыми приходилось сталкиваться, чтобы защитить Кайла от нездорового любопытства.

При нем друзья говорили только об их общих планах. Кайл слушал. Делал вид, что верит. В нескольких очень редких случаях он действительно поверил, когда друзья были особенно убедительны. Однажды, очень рано утром, Кайл на короткое мгновение даже «увидел» себя в лондонской студии с гитарой в руках. И услышал, как поет «Когда-нибудь»…

Но сегодня, лежа в кровати, Кайлу пришлось сосредоточиться, чтобы услышать голос Корин и вновь ощутить вкус томата на ее губах. «А если ничего лучшего и не было?»

Бывали дни, когда крайняя усталость мешала Кайлу проделывать эти упражнения памяти. В такие дни он видел только квадрат окна, меняющий цвет с черного на голубой, более или менее блеклый, и снова на глубокий черный. Это были долгие дни, когда голос Корин оставался далеким, а сам Кайл был очень испуган. Ужасные дни, когда он просыпался в поту. Случались и такие дни, когда он считал, что этот день будет последним.

А как много было дней, которые Кайл проводил в постели один… Без музыки. Без нот. Без образов. Один.

И был еще тот самый день, когда он не спал ни секунды и который подтвердил, что конец близок. Его раздавят и добьют, как обычное насекомое, от которого хотят избавиться. Это был дождливый и бесконечный день, когда не отличишь утро от второй половины дня. Один из тех дней, когда погода бастует, когда нападает тоска на всех клоунов мира и когда забываешь о существовании солнца.

Но именно солнце, без всякой причины, разогнало облака, как будто надавав им оплеух, чтобы отправить подальше. Светило раскрыло свои длинные лучи, чтобы дотянуться как можно дальше, и достало до Сан-Франциско. Оно пробежало по всем улицам и домам города, чтобы оказаться в палате Кайла. Солнце могло бы просто отдохнуть на подушке, но оно принялось рисовать на стенах тени и фигуры, которые он счел жалкими.

Солнце не смутилось и продолжило свой бег. Кайл проследил, как оно задержалось на стуле, от чего хромированные части засверкали так, что почти ослепили его… Потом солнце поиграло с пылью на телевизоре, который больной иногда смотрел, не включая звук… А потом Кайл увидел, что оно остановилось на календаре Джета.

Когда барабанщик подарил его Кайлу, тот поблагодарил, не взглянув ни на одну из фотографий, и никому не стал молиться. Он знал, что снимки замечательные, потому что все его посетители приходили от них в восторг. Кайл солгал, сказав, что так выглядит рай, во всяком случае, земной. Иногда у него возникало ощущение, что фотографии относятся к нему с презрением, но он был слишком слаб, чтобы протянуть руку и выбросить календарь к чертовой матери.

Когда в тот день солнце с наглой настойчивостью остановилось на календаре, Кайл понял, что он слишком много времени провел взаперти, в этой палате, в ожидании уколов, переливаний, таблеток, визитов Джейн, Стива, Джета и Пэтси. И всех остальных… Он все перенес, не поморщившись, и с вежливым смущением смотрел, как медсестры переворачивают страницы этого проклятого календаря. Кайл почувствовал, как внутри поднимается глухая ярость, и мучительно выпрямился, подталкиваемый мыслью о том, что ничего этого он больше не вынесет. Горе других и лекарства. Его приводило в бешенство то, что он обречен, расстрелян в полете, и то, что… ему не хватает Корин.

О, Кайл ненавидел Джета за то, что он подарил ему этот проклятый календарь, до смерти тоскливый. Он протянул руку, чтобы взять его и кинуть в стену, раз уж нет возможности выбросить его куда-то еще. Но в ту секунду, когда его пальцы схватили календарь, Кайл заметил совсем маленького паучка, гревшегося на солнце и прогуливавшегося по белому песку на фото. Кто знает, почему, но Кайл опустил руку. И глаза. Они скользнули к подписи под снимком, увидели фамилию фотографа и название пляжа.

Кайл решил не ждать, пока Пэтси родит. Он проголодался. Ему хотелось томатного соуса и губ Корин. Он встал с кровати в ту секунду, когда вошла медсестра с традиционным подносом с таблетками.

– Молодой человек, вам нельзя вставать самостоятельно!

Она его отругала, но Кайл велел ей отправляться за врачом.

– Он еще не приехал.

– Тогда, будьте так любезны, позвоните ему и попросите прийти ко мне сразу, как только он сможет.

– Но…

– Прошу вас, Мэгги, – настойчиво сказал Кайл, называя ее по имени.

Она склонила голову к плечу и, пятясь, вышла из палаты. Кайл принял душ и не стал рассматривать свое лицо в зеркале. Он был уже одет, закончил завтрак и закрывал свой компьютер, когда вошел доктор Бристоль, подняв в приветствии руки. Певец в ответ тоже поднял руку.

– Прежде чем вы скажете что бы то ни было, я ухожу.

– Но, Кайл, это неразумно! Вы слишком слабы для…

– Для чего? Вы считаете более благоразумным страдать от лейкемии, которую никто не умеет лечить?

– Пожалуйста, Кайл…

– Я не отреагировал положительно ни на один из ваших методов лечения.

– Мы можем удвоить дозу. Провести облучение.

– Вы не раз говорили, что в моем случае облучение бесполезно.

– Но почему бы не попробовать?

– Я ухожу, пока еще могу ходить и пока еще не потерял волосы. И пока вы меня не убили вашим лечением.

– Кайл, в вашем состоянии… – Доктор Бристоль взял себя в руки.

– Я не хочу сдохнуть здесь. Помогите мне по-другому. Прошу вас.

Да, Кайл ушел. Оставил подарки, которые получил от фанатов, но взял все, что смог дать ему врач, чтобы продержаться. Кайл сел в такси и поехал к Джейн. Новости распространились со скоростью света, потому что Пэтси уже была там, и именно она открыла дверь.

– Это что еще за паршивое решение?

– Это мое решение. Ты много раз ругала меня за то, что я ничего не делаю. Теперь я знаю, что мне надо делать.

Кайл почувствовал, что у него дрожат ноги, и выругался про себя.

– Иди и свари мне кофе.

– Не стоит, я его уже несу, – раздался голос Джейн.

Они втроем сели на кухне, и Кайл объяснил, что отправляется на поиски Корин. Как и Джек, он был в курсе ее бегства и того, что в Англии она так и не появилась. Как и Джек, он хотел снова увидеть ее. Но, в отличие от Негодяя, он догадывался, куда она могла уехать. Кайл ничего не сказал ни Джейн, ни Пэтси. Он объявил, что хочет шампанского. Никто ни в чем ему не отказывал. Кайл сделал выбор и потребовал, чтобы ему не мешали. В любом случае, было уже слишком поздно проявлять благоразумие.

– Прости, что меня не будет здесь, когда ты родишь.