Справитесь – пойдете по служебной лестнице. Не получится – найдем работу по возможностям.

– У меня нет высшего образования.

– Вы же учитесь заочно в институте.

– Так отчислили.

– А, это… – секретарь ЦК махнул рукой. – Считайте, вас восстановили. Сессию сдадите без проблем.

– Я не член КПСС.

– Поправимо, – Андропов снова улыбнулся. – Попросим ваших командиров на границе дать рекомендации. Примем кандидатом, через год – и членом партии. Что еще?

– Пожалуй, все.

– Значит, вы согласны?

– Да.

– Спасибо. Не задерживаю больше. Остальное вам в приемной объяснят.

Борис встал и попрощался. Через час он покинул здание на Старой площади с удостоверением инструктора ЦК КПСС в кармане. Оформление произошло практически мгновенно. Заявление, фотография на удостоверение (его сняли здесь же), заполнение его, короткий инструктаж. Где отныне сможет покупать одежду и продукты, как вызывать служебную машину. Попросили, чтобы в понедельник не забыл с собою трудовую книжку. ЖЭК его уволит без проблем, насчет этого им позвонят.

И Борис немедленно воспользовался льготами. Заказал автомобиль, попросив водителя отвезти его к «кормушке», туда, где отовариваются аппаратчики. Время поджимало. Скоро гости подойдут, у него же в холодильнике шаром покати. В распределителе продуктов оказалось много, и ему едва хватило денег. Хотя этот рай для избранных заметно уступал по ассортименту рядовому магазину в его прошлой жизни. Борис взял колбаски нескольких сортов, сыра, свиную вырезку и курочку из Венгрии в пакете. А еще коньяк, шампанское…

Получилось несколько пакетов. Водитель помог их отнести в квартиру. Борис его поблагодарил и дал бутылку водки.

– Не положено, – сказал водитель, но бутылку взял. – Спасибо вам, товарищ.

– На здоровье, – кивнул Борис.

Не успел он разложить продукты, как позвонили в дверь – явилась Вера.

– Ты вовремя, – сказал Борис, обнявшись с девушкой. – Так, быстро моем руки, надеваем фартук и становимся к столу. Нужно колбасу и сыр нарезать, огурцы и помидоры для салата. Мясом сам займусь. Нож держать умеешь?

– Нашел у кого спрашивать! – фыркнула Вера. – У будущего медика? Да я в анатомичке труп препарировала лучше всех. «Отлично» заслужила!

– Вот этого не надо! – он сделал вид, что испугался. – Я не колбаса.

Вера засмеялась. Так с шуточками и взялись за работу. Намазанная специями курочка отправилась в духовку, Борис порезал мелко вырезку и обжарил ее в масле. Он приготовит плов. Сейчас ценители, конечно, скажут, что плов со свининой – это каша с мясом, но Борис такой любил. Вкусно, сытно…

Работая, они болтали. Борис рассказывал, чем занимался после их последней встречи, о книге, песнях, вспомнил Ольгу, поведав как расстались. Вера на минуту ощутила ревность, но он сказал, что это в прошлом. Ушла – и Бог с ней. Он это пережил и выбросил ее из сердца.

Хозяйкой Вера оказалась замечательной, и к семи часам стол был готов. Тарелки и бокалы, вилки и ножи на белой скатерти. Нарезка из колбас и сыра, салаты, бутылки коньяка, водки, вина, шампанского… В духовке истекает жиром золотистая курица, в кастрюле на плите одуряющие запахи испускает плов…

В дверь первой позвонила Григорьянц. Поздоровалась, вошла в прихожую и втянула ароматы своим кавказским носом.

– Ух, ты! – воскликнула. – Как вкусно пахнет! Если срочно не накормишь, изойду слюной.

– Проходите в зал, Нерсесовна, – улыбнулся ей Борис. – Знакомьтесь, это Вера, мой давний друг.

– Красивый друг, – заулыбалась гостья. – Верней, подруга. Зовите меня Ниной, – предложила Вере. – Не люблю, когда по отчеству, старухой себя чувствую. Хотя вот этот, – указала на Бориса, – постоянно так меня зовет. Намекает, что я ему не подхожу.

– Это я из-за большого уважения к вам, Нерсесовна, – поспешил Борис. – Такого главного редактора на телевидении, как вы, нет, не было и, скорей всего, не будет еще долго.

– Он еще и жуткий подлиза, – сообщила Вере Григорьянц. – Не будь Боря так талантлив, к экрану близко бы не подпустила. Ладно, Вера, где тут у вас руки моют?..

Не успели усадить за стол первую гостью, как явились Магомаев и Кобзон. Пришли вдвоем, как видно, перед этим созвонились. Магомаев нес шампанское, Кобзон – коньяк. Поздоровались, обнялись, Борис представил Веру. Увидав Муслима, она на миг остолбенела. Сам Магомаев к ним пришел! Муслим, заметив, улыбнулся и галантно поклонился девушке, сказав цветистый комплимент. Восточный человек…

Скоро компания сидела за столом. Сначала выпили за встречу, затем за дружбу, очередь дошла до женщин. Витиеватый тост за них с жаром произнес Муслим. Затем Борис принес из кухни курицу и плов.

– М-м! – оценила Григорьянц, распробовав. – Кто готовил? Вера?

– Борис, – сказала девушка. – Меня не допустил. Сказал, готовить мясо положено мужчине.

– Правильно, – сказал Муслим. – Очень вкусно получилось. Не знал, что ты еще повар, – посмотрел он на Бориса. – Не человек, а сборище талантов. Есть песни новые?

– И я б послушал, – поспешил Кобзон.

– Нету, – Борис развел руками. – И, скорей всего, не скоро будут.

– Почему? – спросил Кобзон.

– Работа, наверное, не позволит.

– Дворником? – спросила Григорьянц. – Забудь. Хочешь, я найду тебе хорошую работу? У меня в редакции, к примеру.

– Уже нашли, – сказал Борис, встал и достал из шкафа удостоверение. Вручил его сначала Григорьянц.

– Вот это да! – воскликнула редактор, рассмотрев документ. – Инструктор ЦК КПСС!

Глаза певцов и Веры поползли на лоб.

– Как ты туда попал? – спросила Григорьянц.

– Андропов пригласил, – сказал Борис. – Сегодня. Прислал за мной машину, поговорили, он и предложил. Я согласился.

– И чем займешься?

– Культурой. Андропов решил навести порядок. Таланты поддержать, а бездарей лишить кормушки. Грядут большие перемены, я буду в них участвовать. Работы много предстоит, потому и с песнями… – Борис развел руками. – Но я не огорчен. Мне интересно в этом поучаствовать. Вот так, друзья. Рассчитываю на вашу помощь. В музыкальной сфере я не большой специалист. Предлагайте, что нужно изменить.

– Гонорары для солистов! – поспешил Кобзон. – Артисту высшей категории сегодня платят от 13 до 19 рублей за выступление с концертом. И эту категорию еще попробуй получить! За выступление в ДК колхоза и на стадионе ставка одинаковая. А ведь большой концерт выматывает многократно больше, чем малый, камерный. Пусть платят нам, как драматургам,