Радиационный пояс вокруг Новой Москвы держится еще с Того Дня. В самом начале войны, судя по сохранившимся записям, по столице долбанули воздушным взрывом в несколько мегатонн. В эпицентре испарился даже верхний слой почвы, а периферийные районы размело в щебень мощнейшей ударной волной: многие из них остались такими до сих пор — горы мусора и оплавленного кирпича, обугленные остовы зданий.

Когда уровень радиации спал и выжившие выбрались из бункеров, несколько районов города дезактивировали, но не до конца. Не хватало техники, рабочих рук и химикатов. За границами купола, в кольце зараженной зоны прорубили с десяток безопасных проходов, а с налаживанием транспортных порталов необходимость в тотальной расчистке и вовсе отпала. Тем более что по внешним границам заражения во время памятного Исхода мутантов прошел первый уровень концентрического заслона. Работать там стало просто опасно.

Вот значит, где Монарх нашел себе прибежище. И к городу близко, и никто любопытный не забредет. Нет их здесь, любопытных, повывелись.

Когда-то я чистил заслоны в этих местах и потому сразу определился с координатами. Тут совсем недалеко одна из дезактивированных зон: через нее проходит дорога к двум порталам — на старую сталкерскую базу и в Кабул. И само по себе место довольно примечательное, будет и где отмыться, и на что Кире рот разинуть.

Нет, я серьезно. Мне очень нравится поражать ее воображение.

Она очень красивая, когда удивляется. И когда улыбается тоже. И когда спит. И…

Стоп! Спокойно.

— Не смотри на меня так!　— сказала Кира.　— Я же не знала. Теперь ты все объяснил — буду знать. А к озеру когда пойдем?

Я поднялся.

— Сейчас и пойдем. А воду свою можешь Тикки отдать.

— Как?! Зараженную!

— Ну, не такая уж она зараженная. Просто не стоит лишние бэры хватать, достаточно того, что есть. А геккону все равно — он в сотню раз устойчивее к радиации, чем мы.

— Нет,　— Кира взяла у меня флягу и вылила воду в траву.　— Сама не буду и ему не дам. Раз ты говоришь, что опасно. Потерпишь немного, да, Тикки?

Ящерка подошла к хозяйке и преданно свернулась у ног.

— Вот жизнь у некоторых,　— с завистью сказал я.　— Спать, есть да греться в объятиях красивой девушки. Красотища!

— Все вы мечтаете, где бы пригреться!

— Все — это кто?

— Мужчины.

— Упс,　— я даже споткнулся.　— А ты откуда знаешь?

И тут Кира меня уела.

— Женская интуиция подсказывает. Скажешь, не так?

Я развел руками:

— Один — ноль, ты победила. В наказание за проигрыш обещаю скоро показать тебе кое-что сногсшибательное!

Она не стала сажать Тикки в мешок — хоть бедный геккон и просился. Спать хотел, бедняга. Но Кира побоялась напичкать любимую ящерку радиоактивными пылинками и ниточками. М-да. Плохо дело, когда такие пробелы в знаниях.

— Да ну, знаю я твое «сногсшибательное». Опять озеро…

— Непростое. Потерпи — сама увидишь.

Лучше всего приходить туда на закате — это я помнил хорошо. Как сейчас любят говорить: внушает. Причем так, что челюсть не сразу вспомнишь подобрать.

Усталость, конечно, брала свое: я еще до конца не избавился от лихорадки, да и десятикилометровый кросс гудел в ногах. Но приходилось опять пересиливать себя и шагать, шагать, шагать… Красоты и достопримечательности — оно, конечно, хорошо, но первым делом надо все же радиацию смыть. Дозиметр вон нет-нет да и подмигнет разок-другой.

За куполом неосторожные не выживают.

Кира, конечно, быстро заметила, до какой степени я выдохся. Хотела опять забрать мешок или винтовку, но я не разрешил.

— Скоро придем. Доползу как-нибудь.

За километр до места наконец проявилась Сеть. КПК пискнул, и я тут же впился глазами в экран — нет ли кого поблизости? Портал недалеко, шахты. С этой стороны нас, скорее всего, не ждут, но народу тут всегда полно.

Однако сегодня здесь почему-то пусто — ни одной метки на радаре, ни одного ника в окошке приватов. Очень странно. В другое время я бы точно свернул на юг от города, отсиделся пару дней, оставил бы Киру в укромном месте да слазил бы на разведку — не нравятся мне такие расклады. Не к добру это все.

Но сейчас нам нужна вода. И ночь отдыха. В тишине и спокойствии, без ворчания из темноты непредсказуемого псионика и подозрительных взглядов лаборантов-подпольщиков.

Придется рискнуть.

Хорошо хоть со временем удалось подгадать — солнце уже зацепило край горизонта, когда мы вышли к цели. Зарево на западе ложилось на зеленое буйство трав красноватыми отблесками и расцвечивало пурпуром поднимающуюся снизу дымку.

Кира устало плелась, опустив голову, и потому момент, когда мост начал проявляться из туманного киселя, стал для нее полной неожиданностью.

Сначала из багровой взвеси показались гигантские опоры. Даже ржавые и полуразрушенные, они выглядели величественными, словно пальцы уснувшего великана. На двух медленно раскачивались лохматые мочалки стальных тросов. Когда-то давно они лопнули, не выдержав веса рухнувших пролетов, потом долгие годы металл подтачивала вода, пока он не оброс внушительной бородой бурых хлопьев. Вниз по стойкам сбегали рыжие и белесые дорожки, где разрезая пополам, а где откусывая краешек гигантских облицовочных плит. Обломки торчали во все стороны, как лепестки исполинского железного цветка. Изъеденные временем заклепки размером с человеческую голову давно превратились в насквозь прогнившую труху. Немногие уцелевшие целиком листы держались на честном слове — каждый порыв ветра раскачивал их, заставляя заунывно и обреченно скрипеть.

Наверное, поэтому мост иногда называли Плачущим. Или Поющим.

Через три рухнувших пролета тянулся понтонный настил, инженерное детище уже нашего времени. Надо сказать, смотрелся он убого — как фанерная заплатка на пробитой грудной пластине бронекостюма. Ну, хоть функцию свою выполнял: восстановить мост целиком вряд ли удалось бы. Древние строители куда лучше сегодняшних.

Кира застыла от удивления.

— Что это?! Мост?

— Плачущий мост. Он, Красная стена да памятник Железнорукому — вот и все, что осталось от довоенного города. Только не спрашивай, почему Плачущий, подойдем ближе, сама поймешь. И приготовься удивляться дальше, это еще цветочки.

Слева, километрах в пяти, неясно мерцал в тумане шар приемного разрядника. Портал стоял пустой, приемные трансмиттеры работали в режиме накопления энергии, но все равно благодатью и спокойствием вокруг и не пахло. Эта транспортная линия одна из самых активных, отсюда начинаются пути в промышленную зону невских кланов, в саму Неву, на старую базу, в Затерянный город и долину Смерти. Здесь просто обязаны сновать караваны, старатели и сталкеры-одиночки, пасти заказанных жертв наемники и вести отстрел врагов клановые боевики.