Генерал пробежал глазами бумаги, неприязненно уставился на барона и спросил:

– Ну и что?

– Попытка убийства лица, в отношении которого нами ведется следствие. Я должен разобраться.

– Немедленно передайте лакея в окружное управление полиции. Разбираться будут там!

– Следствие открыл батальонный аудитор. И он доведет его до передачи в военный суд.

– Нет, я немедленно телеграфирую военному министру! Прислали черт-те кого!

– Тарасюк помогал устраивать побеги. Была целая организация, и следы ведут сюда, в Александровский пост. Попытка устранить такого свидетеля – не шутка.

– Какие следы, какая организация! – покрылся белыми пятнами генерал. – Вы в своем ли уме?!

Таубе выложил на стол несколько листов бумаги.

– Вот. Это списки. Их нашли в тайнике у фельдфебеля. Поляки, евреи, кавказцы – общим счетом двадцать восемь человек. Все они распоряжениями из вашей канцелярии были переведены в другие округа.

– Значит, тому была необходимость. Вам что за дело?

– Эти люди выбыли из Тымовского округа, но никуда не прибыли. Они бежали с Сахалина. Вот признание фельдфебеля Тарасюка.

Кононович схватил протокол допроса и начал его читать. По мере ознакомления с текстом голова генерала стала клониться книзу. Дойдя до конца, начальник острова кивнул на стул.

– Садитесь.

Таубе сел. Кононович смотрел тревожно, костяшки его пальцев побелели.

– Скажите, вы тоже прибыли сюда для секретного расследования? Как и Лыков?

Барон вынул из кармана документ и протянул его генералу. Это был открытый лист, подписанный товарищем министра внутренних дел Плеве. Тот обязывал всех чинов МВД оказывать флигель-адъютанту подполковнику барону Таубе полное содействие.

– Ваша догадка верна. Ведется секретная операция силами двух министерств: военного и внутренних дел.

– Почему мне об этом не сообщили?

– Ваше начальство донесло до вас истинную цель командировки надворного советника Лыкова. И просило держать ее в тайне. Но вы немедленно разгласили эту тайну подчиненным.

Кононович хотел сказать что-то резкое, но передумал. А Таубе продолжил:

– Владимир Осипович, у вас на острове творятся очень нехорошие вещи. Люди бегут десятками. Им помогают почему-то японцы… Никакой фельдфебель и никакой лакей не могли бы организовать дело в таких масштабах. Тут банкуют чины повыше. В ваших же интересах выяснить, кто именно злоупотребил вашим доверием.

– Я…

– Некоторые распоряжения о переводе подписаны лично вами.

Генерал развел руками, кивая на заваленный бумагами стол:

– Верю! Вон их сколько каждый день!

– Большинство же подписал ваш помощник. Помните, как вы отпустили во Владивосток на лечение смотрителя Воеводской тюрьмы? Прошу не повторять эту ошибку в отношении Гизберт-Студницкого.

– Вы что, хотите арестовать Бенедикта Станиславовича? Но для этого нужны более серьезные основания. Из того, что вы мне предъявили, я причин для ареста не усматриваю.

– Я тоже. Пока. Идет следствие, и по его итогам будет суд. Там все и решится. Я подозреваю Гизберт-Студницкого в том, что он способствовал бегству с Сахалина своих соотечественников-поляков. Возможно, из патриотических побуждений. Возможно, из гуманных. Но побеги евреев и кавказцев устраивались им из корысти, за деньги. Каким-то образом сюда замешалась якудза, японское преступное сообщество наподобие коморры. Именно она забирает беглых с побережья и доставляет в Японию. Вся история очень дурно пахнет. Погоны полетят! С петлицами… Я продолжаю следствие по делу Тарасюка. Смидович остается на батальонной гауптвахте по обвинению в покушении на убийство. Никому его не отдам! В Корсаковске собственное расследование ведет Лыков. Мой вам совет, Владимир Осипович, – тоже откройте дело. Например, о побеге из Тымовского округа двадцати восьми человек. Так с трех сторон и прижмем злодеев.

Выйдя от начальника острова, Таубе отправился на телеграф. Он отстучал депешу в Уссурийскую пограничную бригаду штабс-капитану Артлебену. Бывший офицер ВУК теперь воевал с хунхузами. Барону требовались опытные сотрудники, и Артлебен подходил по всем статьям. Главное, он близко! Виктор Рейнгольдович просил своего бывшего сослуживца срочно прибыть во Владивосток. Поселиться там в гостинице и телеграфировать барону свое местонахождение. На связь с ним выйдет штабс-капитан Бисиркин и объяснит задачу. Телеграмма была зашифрована кодом Военно-ученого комитета. Затем подполковник послал вторую депешу, уже в Петербург. Она адресовалась директору канцелярии ВУК Бильдердингу. В депеше барон просил обеспечить прикомандирование в его, Таубе, распоряжение Артлебена сроком на месяц. Срочно, по непредвиденным обстоятельствам. А также привлечь к делу приморских жандармов.

Теперь главное было – наладить наблюдение. Смидович изолирован. Гизберт начнет метаться и прятать концы. Сам он с острова ускользнуть не сумеет – слишком заметная фигура. Но у Бенедикта Станиславовича целый дом прислуги и полная канцелярия подчиненных. Кто-то из них тоже замешан в преступлениях. Сложный механизм побегов нуждался в помощниках. Сейчас поляк должен заморозить все операции. Для этого ему придется связаться со своими сообщниками. Тут бы их и выявить, но как? Заговор выстраивали не один год. Нужны плотная наружная слежка, контроль за корреспонденцией, внутреннее агентурное наблюдение. А у Таубе один Бисиркин, и без того загруженный делами в роте.

Вечером состоялось совещание. Сергей Иванович привел Арзамасцева. Скромный, но основательный, бывший ефрейтор производил хорошее впечатление. Батальонный командир сразу обратился к нему по имени-отчеству и попросил содействия.

– Платон Ануфриевич! Вы человек статский, приказать я вам не могу. Более того, если ваше начальство узнает, что вы мне помогаете, им это не понравится.

Письмоводитель крякнул, но промолчал. Он не спешил отказываться или соглашаться, хотел сначала понять, куда его втягивают. Такого можно и обратно на службу позвать, одобрительно подумал Таубе. Когда все кончится…

– Мы, военные, подозреваем статского советника Гизберт-Студницкого в неблаговидных поступках…

Арзамасцев снова крякнул и начал ерзать на стуле.

– А именно в том, что он помогал каторжным бежать с Сахалина, – продолжил барон. – За деньги. Это уже, считай, доказанный факт. Дни его служебной деятельности сочтены. И пан Гизберт не обойдется отставкой, а наденет кандалы. Но расследование едва начато. Нужны улики, доказательства, признания его сообщников. Нам интересны связи этого человека. Сегодня мы арестовали некого Смидовича, лакея и приближенного его высокородия. Гизберт встревожен. Он станет заметать следы. Писать секретные письма, предупреждать сообщников… Как за этим проследить?

– Никак, – сразу же ответил письмоводитель. – У Гизберта в доме только поляки, они его не выдадут.