* * *

Он ненавидел себя за то, что ему придется уехать. Ненавидел свою страну, ненавидел этих негодяев, ненавидел ту бессмысленную заваруху, которую им пришлось устроить на шоссе Е789. Марк прижал к груди Марианну. Он целовал ее щеки, лоб, веки и пообещал ей, что напишет, как только все закончится. Она в любом случае слишком хороша для тебя. Ты прав, подонок. На этот раз ты прав, подумал Марк, сжимая в объятиях Марианну. Она столько могла тебе дать. Столько нежности, любви… Столько, что надо срочно ее оставить и бежать. Он обнял ее в последний раз, уже зная, что данное ей шепотом обещание было ложью: он никогда ей не напишет.

Марк не останавливаясь добежал до дома Карадека. Красный, весь в поту, толкнул дубовую дверь и пронесся через кухню, ни слова не сказав Жоэлю, который в одиночестве ужинал за столом.

Он кинулся в свою комнату, собрал вещи, сдвинул тумбочку к стене. Конверт упал на пол. Марк подобрал его, спрятал деньги в карман синей спортивной сумки, дернув за язычок, закрыл молнию и в последний раз проверил, не забыл ли чего.

На кухне витал аппетитный запах супа из порея и картошки. Карадек, склонившись над тарелкой, бесшумно отправлял ложку за ложкой в рот.

– Уезжаешь?

– Да. На этот раз уезжаю.

– А как же полиция?

– Стоит рискнуть. Меня разыскивают убийцы.

– Убийцы гоняются за тобой уже два месяца, а я до сих пор не видел ни одного, даже их тени.

– Потому что они не знали, где я.

– А теперь знают?

– Да. Теперь знают.

– Почему ты так думаешь?

– Я сам им сказал, – ответил Марк.

Карадек покачал головой и отрезал кусок хлеба. Потом не спеша окунул его в тарелку.

– И они скоро будут здесь, да?

– Да.

Карадек отправил в рот намокший мякиш.

– Ну что ж, мы их встретим. Мы люди воспитанные.

Он показал на шкаф у входа:

– У меня там охотничье ружье, которое может остановить на бегу кабана весом двести кило.

– Это киллеры. Мафия.

– А я у себя дома. И знаю остров как свои пять пальцев. У них нет шансов. На материке – может быть, а на Бельце – никаких.

– Они убили моих друзей. Тех, что ехали вместе со мной. В Париже и в Марселе. Бельц их не испугает. Они здесь всех уничтожат. Я уже все обдумал и не хочу подвергать вас риску. Не могу.

– Я уже достаточно взрослый, чтобы самому принимать решения.

– Я тоже, – возразил Марк. – И я уезжаю.

Карадек сурово взглянул на молодого человека. Тот не сдавался, не колеблясь стоял на своем, решительный и отважный, каким моряк никогда его прежде не видел.

– Вы… – голос Марка дрогнул. – Вы были для меня как отец.

– Не говори так, – отрезал Карадек.

– Вы помогали мне, когда я в этом нуждался, не требуя ничего взамен.

– Замолчишь ты, наконец?

– Нет. Жоэль, если бы у меня был такой отец, как вы, я не стал бы таким. На меня не устраивали бы облаву, как на дикого зверя. У меня бы была нормальная жизнь. Все сложилось бы по-другому, будь вы…

Карадек замотал головой, замахал руками, как будто эти идущие от сердца слова выжимали последние соки из его очерствевшей души. Он не знал, как на них реагировать, и в конце концов сдался.

– У меня к вам последняя просьба, – робко проговорил Марк.

– Ну?

– Можете отвезти меня на материк? На судне. Паром – это слишком опасно.

Карадек ответил не сразу:

– Нужно будет обходить стороной порты, так что высадить тебя придется на безлюдном берегу.

– Да, хорошо.

– Я не смогу причалить. Нужно будет бросать якорь метрах в двухстах от берега, а дальше добираться на шлюпке. А при бурунах придется полсотни метров преодолеть вплавь. Справишься?

– Конечно, – сказал Марк. – Когда отправляемся?

– Сейчас как раз начался отлив. В полночь уровень моря самый низкий, в шесть утра – высокий. Нужно идти в четыре.

Карадек с обеих сторон вытер лезвие ножа о кусок хлеба, поднялся, промокнул губы салфеткой и сказал:

– Иди спать. Я тебя разбужу.

Марк послушно вышел из кухни и отправился к себе в комнату. После его ухода лицо Карадека исказила мука, как если бы на плечи моряку навалился непосильный груз; с него как будто стерли краску, и оно застыло в неподвижности, точно посмертная маска.

* * *

Получив послание Воронина, Войчик, подручный полковника, сразу же позвонил хозяину. Марк был последней мишенью, они охотились за ним несколько недель и наконец обнаружили его логово. Новость была прекрасная: дело украинцев подходило к завершению, и Азарову оно начинало надоедать. Еще немного, и он бросил бы Драгоша на произвол судьбы. Но он не хотел портить себе настроение – и дело здесь было вовсе не в привязанности к какому-то мелкому бандиту, с которым он не имел ничего общего, а в его собственном тщеславии. Как бы то ни было, события приближали их к намеченной цели. Пятью днями ранее Азаров сообщил Драгошу адрес Марка, а теперь отправлял последнее, как он полагал, сообщение по этому делу: «Он знает. Поторопись. Влад». Драгош поймет, что надо делать. Полковник выполнил свою часть миссии.

Он медленно набил текст на клавиатуре и нажал на «Отправить», захлопнул крышку телефона и убрал его в карман пиджака. Потом налил в стакан еще немного виски «Лафройг» и подвинулся поближе к девушке, которую ему предоставили на вечер, – малютке Кристине в короткой юбке, со светлыми, до плеч, волосами, пышной грудью и полным отсутствием мозгов.

* * *

Марк растянулся на кровати и пробежался взглядом по стенам комнаты. Он закурил сигарету и выдохнул облако сероватого дыма. Завтра надо будет начинать все с нуля. Бежать, прятаться, создавать себе новую биографию, растворяться в толпе – и рассчитывать только на себя. Он останется наедине со своим ползучим гадом – тихим внутренним голосом. Марк услышал, как тот шипит. Не беспокойся. Я здесь. Я тебя не брошу. Никогда не брошу.

Карадек на кухне заторможенно вытирал посуду. Завтра день обещал быть долгим, а у него уже нет сил. Единственное, в чем он нуждался, – это целительный ночной сон.

Клод Венель в восемь часов вечера развалился в кресле и очертя голову бросился в объятия мадам Бовари – лучшее средство для успокоения измученного мозга, которое он сумел найти. Виртуозные пассажи мастера убаюкивали его, как младенца, но где-то в глубине его сознание оставалось еще ясным. Он плеснул себе немного джина. Ему уже давно стало все понятно: он жалкий человечишка, выдвинул кучу теорий, наговорил пафосных слов, а потом – хлоп! – шлепнулся на землю и засох, как кусок дерьма. Можно сколько угодно убеждать себя в обратном, но от фактов не уйдешь – он потерпел полное фиаско. С этими мыслями он положил на колени раскрытую книгу и обхватил за горлышко бутылку джина.