* * *

Они шли по песчаной, наспех вымощенной камнем дороге: только по ней можно было попасть на вершину Аргоа. Марк, опиравшийся на плечо Карадека, спотыкался на каждом шагу и был уже на пределе. Жоэль держал ружье на плече и старался дышать ровно, чтобы сберечь силы. Светила луна, и это облегчало им путь, зато из темноты их было слишком хорошо видно. Это беспокоило Карадека. Им следовало поторапливаться, поэтому моряк, словно вьючное животное, тащил матроса на себе. Ночь была холодная и тихая. Буки и сосны неподвижно застыли у дороги, на кустах терновника и стеблях наперстянки не шелохнулся ни один листок. Они прошли триста метров и добрались до бугристой земляной площадки, где Карадек оставил свой пикап.

Каллош корчился от боли. Танги не спускал глаз с его раны. Ле Шаню не выдержал. Ему не терпелось броситься в погоню за беглецами, но Танги уговаривал его остановиться.

– А если он караулит нас за дверью и выстрелит?

– Наплевать, я выхожу.

Ле Шаню подошел к двери амбара, ударил в нее плечом, потом еще раз. Дверь не поддавалась. К нему присоединился Танги. Они разбежались и одновременно навалились на дверь. Она зашаталась, но выстояла. Но на третий раз им удалось ее высадить. Мужчины покатились на землю. Никакой стрельбы не последовало.

– Быстрее, их нужно догнать, – сказал Ле Шаню.

– А как же Морис?

– Лучше пусть останется здесь. Вызовем ему врача. Пойдем, – позвал Ле Шаню, устремляясь вверх по дороге.

Карадек усадил Марка на пассажирское сиденье, вставил ключ в замок зажигания, протянул руку к бардачку, лихорадочно в нем пошарил, вытащил складной нож и выскочил из машины. Крепко зажав в руке свое орудие, он воткнул его в заднюю шину «фиата» Каллоша, которая тут же сдулась, как воздушный шарик. Он проделал то же самое с машиной Ле Шаню, но в самый последний момент нож сломался и порезал ему палец. Карадек выругался и, едва разогнув спину, с дальнего конца дороги услышал приближающиеся шаги. Он поспешно вернулся в пикап. Когда он тронулся с места, включив заднюю передачу, Ле Шаню и Танги находились уже в каких-нибудь пятидесяти метрах от них. Проклиная себя за то, что так неудобно припарковался, он сдал назад, переключился на первую и, набирая обороты, выехал на неширокую асфальтированную дорогу. Едва он вырулил с площадки, как в зеркале заднего вида отразились лица обоих мужчин, выскочивших со стороны песчаной дороги. Он втопил педаль газа в пол – пикап взревел и скрылся в темноте.

Карадек катил на высокой скорости. Он повернул к Легану, затем налево, к Керивену, и снова направо, на шоссе. Марка трясло от холода и клонило в сон. Он пытался говорить, и ему казалось, что слова приходят к нему прямо из сна.

– Куда мы едем?

– В порт. Я захватил твои вещи, – сообщил Жоэль и включил печку на максимум.

Вместо ответа Марк только покачал головой. Кошмар скоро закончится, и это единственное, что было для него важным в тот момент. Он с удовольствием обнял бы Карадека, но его тело отяжелело и стало непослушным. Он прислонил голову к стеклу и отключился, а тем временем моряк гнал машину, не разбирая дороги и поглядывая в зеркало заднего вида.

Не прошло и двух минут, как Танги и Ле Шаню тоже вырулили на шоссе и помчались следом за Карадеком.

– Куда едем?

– А куда нам, по-твоему, ехать? В порт.

Карадек оказался в порту за пять минут до своих преследователей. Он затормозил, выскочил из машины, снял цепь, преграждавшую путь на причал, и быстро пронесся по нему до того мета, где была пришвартована «Пелажи». Высокий прилив на равноденствие едва не затопил порт, и вода стояла всего на локоть ниже уровня причала, который казался мостовой, уложенной прямо на волнах. Издали маяк напоминал корабль, вышедший в открытое море, а мощный гранитный мол, защищающий порт от разгневанного океана, выглядел таким же ненадежным, как песчаные замки, построенные детьми перед началом прилива. Карадек перетащил Марка на «Пелажи», перебросил на палубу его вещи и отвязал швартовочные концы. Когда он запрыгнул на борт, порт Бельца осветили лучи автомобильных фар – Ле Шаню тоже выехал на причал.

Карадек запустил двигатель, добавил оборотов. У него не было времени поднимать кранцы, в спешке он задел корму «Берты», пришвартованной рядом. Он был уже в нескольких метрах от причала, когда его преследователи вывалились из машины, принялись махать руками и призывать его вернуться. Но Карадек уже направил судно в открытое море. «Пелажи» была легким судном, и Ле Шаню знал, что ему не удастся его догнать.

Они выстроились в боевом порядке на причале. К ним присоединились аббат, Лозашмер, Фанш Ле Корр и Лестреан. Ле Шаню прыгнул на палубу «Неустрашимого», а Танги отвязал швартовы. Лозашмер поднялся на борт вместе с ними, больше никого Ле Шаню брать не захотел: траулер, сказал он, и так слишком тяжелый, и лишние пассажиры только помешают. Не теряя ни секунды, он отправился в погоню за Карадеком. Аббат угрюмо смотрел вслед обоим судам, исчезавшим в ночи.

– Плохо дело, да, господин аббат? – обратился к нему Фанш Ле Корр.

– Мы поднесли его ему на блюдечке, – странным тоном ответил Лефор.

– Кого?

– Грека.

– Кому? – удивился Ле Корр.

– Карадеку, дубина ты этакая. А кому же еще?

* * *

На мостике «Неустрашимого» Ле Шаню правил судном, а Лозашмер курил сигарету. Все трое бессильно смотрели на удалявшийся от них силуэт «Пелажи». Все они держали курс на северо-восток, прямиком на материк, но в полумиле от маяка Бельца, почти сразу за буем напротив Сен-Жиль-Круа-де-Ви, мужчины разом насторожились.

– Боже милостивый, аббат был прав, – произнес Ле Шаню.

– Сам вижу, но верится с трудом, – подхватил Танги. Лозашмер подошел к мостику. – Что они затеяли? – Они изменили курс, – сказал Ле Шаню.

– Куда они идут? – спросил Лозашмер. – Разве не в Лорьян?

– Нет, – отозвался Танги. – Они идут не в Лорьян. Лозашмер бросил растерянный взгляд на Ле Шаню.

– Они идут к Зубам Дьявола, – ответил тот с уверенностью, под которой не сумел скрыть нарастающее чувство тревоги.

– К Зубам Дьявола… Не может быть. Это же безумие. Трое мужчин в ужасе переглянулись.

* * *

Паскаль Фонтана вернулся домой, оставив за плечами еще один тяжелый день. При мысли о Бельце у него портилось настроение. А между тем в то утро было раскрыто дело о контрабанде кокаина, а днем команда морских спасателей предотвратила гибель трех человек, едва не утонувших в районе Этеля. Но ничего не поделаешь: он так и не мог избавиться от мысли, что преступление на Старушечьем пляже несет ему одни неприятности. Поэтому, когда Николь оставил у него на столе папку с нацарапанным ручкой названием «Бельц», комиссар в нее даже не заглянул. Правда, уходя домой, он прихватил папку с собой и обнаружил в ней статью из «Шасс-Марэ» и стикер, на котором рукой лейтенанта было написано: