19 января 1916 г. Утром здесь был Джонни Уорд, кавалер французских орденов. Он уехал дальше, в Шантийи. По его словам, среди бумаг, выброшенных за борт королевским курьером[256], находился список агентов нашей секретной службы в Константинополе. Выражается надежда, хотя ничего не известно, что сумка с этими документами не относится к числу выловленных австрийским судном, когда Нейпира и Уилсона забрали с греческого судна. Если список попал к туркам, агентов секретной службы повесят или расстреляют.

Вчера ужинал у соседей; в числе приглашенных были Жозеф Рейнах и Жюль Рош, а также Алле-Клапаред. Ж. Рош сказал, что французы, которые побывали в Англии, восхищены нашими вооруженными силами и успехами в производстве боеприпасов.

Общественное мнение заставит правительство начать настоящую блокаду Германии, и если мы продемонстрируем решительность и упорство, вряд ли американцы будут способны всерьез нам противостоять. Мы должны заручиться поддержкой французов.

20 января 1916 г. Очень насыщенный день. За обедом у мадам де Людр были мадам де Шевинье, Этьен и его жена, человек, которого я знаю в лицо, но не по имени, Шериф-паша и Глэдис Дикон[257]. У нее по-прежнему красивые глаза и приятные черты лица; я не видел ее с конца августа 1914 года, когда был исход из Парижа, и она приехала за визой, чтобы бежать в Лондон, и плакала. Не представляю, зачем мадам де Людр пригласила Шерифа; он провозглашает себя противником младотурок. В Париже на него дважды или трижды устраивали покушение. Он называет себя «франкофилом». Время от времени он присылает мне записки с пророчествами, которые, к сожалению, сбываются, в связи с Дарданелльской операцией. Он назвал безумием замысел идти в наступление только силами флота. Необходим экспедиционный корпус в размере 200 тысяч человек, и высадиться он должен возле Энеза. Перерезав сухопутное сообщение между Галлиполи и Константинополем, можно наступать на столицу. Ранее Делькассе имел привычку бесцеремонно рассуждать, что мы попадем туда через три недели после первого обстрела крепостей у входа в Дарданеллы. Теперь он ушел из политической жизни и предан забвению.

Э. пишет военному атташе, что Асквита торопят создать комитет, который призван решить, как действеннее надавить на Германию: экономическими и финансовыми мерами или силой оружия. Комитет создан по настоянию Маккенны и Рансимена; его члены выступают против воинской повинности. Они думают или уговаривают себя, что в большем военном давлении нет необходимости. Главный штаб твердо настроен против этой интриги. Робертсон окажется крепким орешком.

21 января 1916 г. Всю первую половину дня был занят на набережной Орсэ, а затем обедал в числе 10 человек, среди которых были Т.П. О’Коннор и его спутник, некий Магуайр, подрядчик и промышленник. Они приехали из Монте-Карло и Канн, где среди прочего посещали госпитали.

Т. П. был интересен, как всегда. Его друг Магуайр, похоже, занимается спичками. Он побывал в Японии и Соединенных Штатах. Говорит, что тополь — именно то дерево, чью древесину поставляют в Европу для производства спичек, а единственные страны, где тополь выращивают в достаточных количествах для спичечного производства, — Россия и Япония. Швеция черпает свой запас древесины в России. Добившись монополии в Японии и договорившись с Россией, мы можем лишить Германию крупной отрасли торговли. В Америке используют древесину виргинской сосны, но она не настолько хороша для производства спичек.

Т. П. рассказывал, как превратил проирландский митинг (в бывшем «Аквариуме», теперь «Зале нонконформистов» в Вестминстере) в проимперскую Ассоциацию, где играли и пели «Боже, храни короля», что поистине чудо для ирландского митинга. Провал вербовки на военную службу в католической Ирландии он приписывает влиянию священников, которые настроены против французского правительства. На это я заметил, что именно французские священники, не принадлежащие к монашеским орденам, призывают к борьбе до победного конца. Лишь представители старой аристократии, руководимые Ватиканом, экстремисты, Кайо и его немногочисленные друзья и некоторые коммерсанты с презрением относятся к нашим действиям. Они считают, что мы монополизируем, а после войны продолжим удерживать, мировую торговлю. Исключение будет сделано лишь для Франции. Хотя он фритредер, и он, и его друг Магуайр прекрасно понимают, что для вытеснения немецких товаров нам придется договариваться с Францией, Россией, Италией и Испанией. По словам Магуайра, за время кругосветного путешествия он обнаружил, что немцы прибирают к рукам коммерцию и торговлю; именно благодаря приобретенному ими огромному богатству они сумели вынести огромные расходы на военные приготовления, и если мы не лишим немцев этого источника богатства, они очень скоро снова пойдут на нас войной. Пройдет еще двадцать лет, и они, благодаря прогрессу, захватят торговлю во всем мире. Я боюсь, что хвастуны а-ля Рансимен дадут повод для пропаганды в нейтральных странах и Америке в том смысле, что нашей целью было и есть уничтожение немецких промышленности и торговли!

Бриан вернулся очень довольный своим визитом. Бриан, Асквит и Грей считают, что с королем Греции следует обращаться мягко, чтобы не отдалить его!

Зал ожили мины, на которых должны были взорваться Бриан и его спутники в окрестностях Булони, так что немцев по-прежнему хорошо информируют.

23 января 1916 г. Немного побеседовал с герцогиней Д’Юзес о Польше и о глупостях, творимых русскими. К мелочам, которые порождают недовольство, относится вопрос о награждениях. Извольский раздает награды богемцам, которые здесь в плену, а полякам не дали ни одной. Кроме того, поляков-католиков насильственно обращают в православие; при отступлении русские уничтожают в Польше все на своем пути. Русифицируют органы управления. Она считает, что Франция и Англия должны настоять на освобождении Польши.

24 января 1916 г. Некоторые друзья Китченера по-прежнему стремятся отказаться от экспедиции в Салоники, но здесь они никого не убедят в своей правоте.

Бунзен пишет Ли, что, несмотря на защиту Спринг-Райса и его призыв не обращать внимания на политическую впечатлительность Вильсона и идти на уступки, скорее всего, блокада будет ужесточена. Под давлением общественного мнения в Англии правительству придется ужесточить блокаду. Если американцы объявят эмбарго на экспорт боеприпасов, мы передадим все американские заказы Канаде.

25 января 1916 г. К обеду приходили румынский посланник и министр юстиции Антонеско, близкий друг румынского премьер-министра. Они выдвигали доводы в пользу нейтралитета в нынешних обстоятельствах, уверяли, что Румыния находится между молотом и наковальней, и тому подобное; но весной, если силы Антанты в Салониках увеличат с 300 до 350 тысяч, греки будут с нами против болгар, и король Греции вынужден будет сражаться или бежать, и вот тогда, если русские будут в нужном состоянии, чтобы пойти в наступление в Буковине, вы увидите, какую роль возьмет на себя Румыния! В настоящее время отношение центральных держав к Румынии довольно угрожающее. Оба министра критиковали обещания, данные Францией и Англией России, а также обещания, данные тремя великими державами Италии, которая отчасти играет роль всеобщего посредника и миротворца в пользу умеренности — чтобы выговорить у Франции, Англии и России честные условия для Германии, а в обмен добиться от Германии поддержки итальянских претензий на территории Австро-Венгрии. Девиз Италии — не попасть под пяту победителя, кто бы ни победил. Румынские гости признали, что решающий театр военных действий находится во Фландрии, Бельгии, Шампани. По их мнению, однако, фронты в Салониках, на Кавказе, в Польше, Галиции, Месопотамии также важны. Немцы постоянно должны перемещаться и перебрасывать войска с одного фронта на другой, что утомляет и деморализует их. В июне, если мы сохраним и усилим блокаду, в Германии начнет ощущаться нехватка продовольствия, так как запасы истощены, а урожаи в Германии, Австрии и Болгарии окажутся недоступными, то есть зерно нельзя будет смолоть до сентября. В Вене, где недавно побывал румынский посланник, говядина стоит 14 франков за килограмм, и цены на другие продукты растут соответственно. Он говорит, что Германия вскоре непременно ощутит серьезные финансовые затруднения. Пока она одерживает победы, она сможет находить деньги, но, когда начнется отступление, все рухнет, как карточный домик. Румыния очень благодарна за то, что Англия купила 80 тысяч вагонов или грузовиков с зерновыми за 10 миллионов фунтов. Германия также приобрела немного зерна — его успели вывезти до запрета на экспорт. Позже Германия приобрела еще 60 тысяч вагонов с зерном; они, как и то зерно, которое купила Англия, должны остаться в Румынии до конца войны, если только запрет на экспорт не снимут раньше. Немцы недовольны и угрожают.