от нее и позвать на помощь, но ничего в моем теле не работало. Когда я упала вперед, чьи-то сильные руки подхватили меня, а затем подняли, и мы быстро двинулись. Я оставалась в сознании, пока они убегали, мои нервы были на пределе из-за того, что я была заключена в объятия моих похитителей. Я была зажата, не могла пошевелиться, и это снова спровоцировало мое старое посттравматическое расстройство.

Я ненавидела это неконтролируемое чувство; если бы могла пошевелиться, мои конечности тряслись бы как сумасшедшие. Лучше бы эти суки планировали убить меня, потому что, если они этого не сделают, и я выберусь отсюда живой, то буду пытать. А потом убью.

В последние мгновения сознания я пыталась высвободить свою силу. Сейчас она была нужна мне как никогда, но между блоком Луи и травой я была бесполезна.

Мои похитители действовали быстро, и тогда я… я… оказалась в машине.

После этого я потеряла счет времени; все было как-то не так, даже когда меня снова подняли и опустили на твердую поверхность. Я понятия не имела, как долго я пролежала на каменистой земле, но в конце концов скалистый подъем прекратился. Приподнявшись, я застонала и крепко зажмурила глаза, чтобы унять головную боль от напряжения. Когда я обрела равновесие и поднялась на ноги, огляделась, пытаясь понять, где нахожусь.

Комната была маленькой, с мощеным полом и единственной скамейкой вдоль стены. Это было похоже на внутренний дворик, который кто-то решил закрыть после постройки дома. Я сбросила туфли на каблуках, желая иметь возможность с легкостью бегать — если представится такая возможность. Мое красивое платье было порвано и испачкано, а на бедрах и голенях уже виднелись синяки. Учитывая, что у супов не так легко появляются синяки, это говорило о том, что они были грубыми.

Моя походка была неровной, но я добралась до двери из цельного дерева. Дернув за ручку — она была заперта — я попыталась выбить ее плечом. Все, что я получила, это дополнительные синяки и проблемы со злостью. Повернувшись, я прислонилась к двери спиной. В комнате больше не было ничего, чтобы помочь мне сбежать. Окон нет. Камина нет. Никаких вентиляционных отверстий.

Я начала кричать так громко, как только могла, надеясь, что это разозлит их, и они меня отпустят.

— Выпустите меня! Откройте эту чертову дверь!

Снова и снова, пока не охрипла и не привалилась к двери. Либо здесь никого не было, и я только зря потратила драгоценную энергию, либо они были очень искусны в игнорировании своих жертв.

Сползая вниз по двери, я несколько раз кашлянула, чувствуя боль в груди и горле. Дверь за моей спиной резко распахнулась, и я чуть не вывалилась наружу спиной вперед. С трудом поднявшись на ноги, я попятилась, стараясь держаться на некотором расстоянии.

На пороге стоял мужчина. Он был выше меня на несколько дюймов, и в нем было что-то смутно знакомое, хотя я была почти уверена, что никогда раньше его не видела.

— Вот ты где, — сказал он и улыбнулся. Я пристально посмотрела на эти губы, и мое чувство дежавю усилилось.

Он прошел дальше в комнату, закрыв за собой дверь, а я попятилась, насколько смогла.

— Как ты себя чувствуешь? Мы дали тебе кое-что, чтобы нейтрализовать действие клиффстона, но ты, вероятно, еще несколько часов будешь чувствовать сонливость.

— Кто? — Мой голос дрогнул, и я с трудом сглотнула. — Кто вы такой?

Его глаза были такими темными, что между зрачком и радужной оболочкой была едва заметная разница в цвете. Его лицо было угловатым, красивым, но в то же время пугающим, с темными чертами и высокими скулами. Даже если бы он не похитил меня, я бы опасалась его.

— Меня зовут Коннор. Я возглавляю это подразделение Артериан.

Все стало пугающе ясно: это не имело никакого отношения к Кейт или Челли и их ненависти ко мне. Это были Артерианы. Я пристальнее вгляделась в Коннора и заметила что-то знакомое в очертаниях его рта и белых зубах.

— Это ты пытался вытащить меня за пределы Академии?

Я была уверена на шестьдесят процентов.

Он кивнул.

— Да, мне нужно было, чтобы ты пошла со мной. Приняла себя такой, какая ты есть.

— А кто я такой? — спросила я, не в настроении валять дурака.

Он небрежно скрестил руки на груди.

— Мы верим, что ты — та, кто нам нужен, чтобы вернуть нашему миру былую славу.

Я насмешливо кашлянула.

— Серьезно?

Коннор утратил часть своей расслабленности.

— Почему ты борешься с неизбежным? С судьбой? Ты принадлежишь нам, как часть паствы.

Игнорируя вопрос о судьбе, потому что, какого хрена? Я сосредоточилась на второй части его безумия.

— Какой паствы?

— Мы — люди Сонариса. Ты — дочь королевы Хелены, последней живой правительницы Атлантиды. Дочь, которую она родила от самого Сонариса. Только кровь нашего бога могла вернуть наш мир, поскольку кровь бога украла его. Ты была спасена, чтобы привести к возрождению Атлантиды.

Я долго смотрела на него, а потом так долго смеялась, что у меня заболели бока и грудь. Коннор двигался со сверхскоростью, которую я видела у Ашера, и затем оказался прямо передо мной.

— Смейся сколько хочешь, но ты — дочь Сонариса, и ты — наша единственная надежда.

В тот момент я поняла, что он был серьезен. Он верил в это безумие.

Черт возьми.

— 31-

Он искренне верил, что мне каким-то образом исполнилось десять тысяч лет, и я дочь королевы и бога.

— Как получилось, что я жива? — спросила я, стараясь говорить ровным голосом, чтобы не раздражать сумасшедшего убийцу. — Я имею в виду, если эта королева Хелена была последней королевой Атлантиды, и та затонула… сколько, десять тысяч лет назад, тогда… Я имею в виду, я действительно дико старая…

Он выпрямился, будто его время наконец пришло. Это была история, над которой он явно работал годами.

— Ты была в магическом анабиозе, где не старела и не менялась. Мы ожидаем, что остальные Атланты находятся в таком же состоянии. Вместе мы сможем возродить нашу цивилизацию.

Громкие крики за пределами комнаты прервали дальнейший разговор. Коннор повернулся лицом к двери, раскинув руки по обе стороны от себя. Я почувствовала притяжение магии и наблюдала наполовину с восхищением, наполовину со страхом, как в каждой руке появились голубые шары света.

— Держись за мной, — тихо сказал он, — я тебя защищу.

Я фыркнула.

— А кто защитит меня от тебя, ты, сумасшедший мудак?

Он бросил на меня непонимающий взгляд.

— Я буду защищать тебя от