она обнаружила, что там живет мой затворник, несносный, озлобленный на все мироздание брат. Чтобы она увидела, как я превратил Себастьяна фон Бисмарка, одного из самых востребованных людей в мире, в тень самого себя.

У меня была противоположность «прикосновению Мидаса». Я превращал в дерьмо все, к чему прикасался. Все портил. Неизменно. Включая мои отношения с Себастьяном, Брайар и родителями.

Собаки преследовали меня, когда я зашел на территорию Себастьяна.

Хм. Странно. Они никогда раньше не заходили на эту сторону дома.

Я открыл двое детских ворот, стараясь закрыть их тихо, чтобы не привлечь внимание Брайар. Даже при площади в двадцать тысяч квадратных футов я не мог быть слишком осторожным.

Себ не поднял глаз, когда я вальсировал прямо в его спортзал. Я знал, что найду его там. Приклеенный к гребному тренажеру - он всегда гребет - в одних черных спортивных шортах. Его тело блестело от пота, каждый дюйм покрывали натруженные мышцы.

Я отказывался верить, что его сняли со счетов из-за лица. Как будто лица имеют значение для женщин. Если бы они имели значение, Пит Дэвидсон до сих пор был бы девственником.

— Если это не брат дорогой. — Себастьян потянул за ручку и откинул ее назад, прежде чем скользнуть внутрь, его движения были плавными и контролируемыми. — Чем я обязан этому визиту?

Обычно я отправлял ему сообщение перед тем, как прийти. Ему нужно было время, чтобы подготовиться к встрече со мной. Единственный человек, с которым он согласился встретиться лицом к лицу.

У нас была ровно одна назначенная встреча в неделю, на которой мы в полном молчании смотрели семидневные серии «Дней нашей жизни» и расставались как ни в чем не бывало.

Примерно раз в две недели мне удавалось убедить Себа провести со мной дополнительный вечер. Мы занимались на улице, в глухом лесу за территорией дома, но только поздно вечером. Или делились едой, которую я привозил от мамы.

Но я никогда, никогда не проверял его спонтанно.

Я даже не знал, что заставило мои ноги привести меня сюда.

Может, я хотел похвалиться Брайар, но это лишь подпортило бы ему жизнь. А может, я надеялся, что он, наконец, освободит меня от обещания, которое вырвал из меня после того, как я разрушил его жизнь. В любом случае этого не произойдет.

Я знал это. И все равно...

Я оперся плечом о дверной косяк, засунув руки в передние карманы.

— Сегодня вечером на улице будет званый ужин. Я просто хотел предупредить тебя.

Его спина содрогнулась от сухого смешка.

— Следишь, чтобы монстр не выскочил из клетки и не напугал твоих гостей?

Мне чертовски не нравилось, что он считал себя монстром. Когда он смотрелся в зеркало, он видел то же лицо, что и я, и не мог разглядеть в нем того, кого стоило бы любить.

— Ты прекрасно знаешь, что я ничего не хочу больше, чем видеть тебя там, как ты ужинаешь с нами, снова общаешься. — Я говорил так тихо, что сомневался, слышит ли он меня.

— О. Ну разве ты не душка?

У меня подпрыгнул мускул на челюсти. Я проглотил рык разочарования.

— Я просто хочу, чтобы ты был счастливым.

— Боюсь, тебе следовало подумать об этом до того, как ты испортил мне лицо.

Он защелкнул ручку на место и поднялся, схватив с перил маленькое полотенце и вытирая им лицо и волосы. Он бросил его в корзину для белья, подхватил бутылку с аминокислотами из шейкера и направился ко мне.

Лицо Себастьяна так и не зажило. Не совсем.

Это было нелегко признать, но это была правда. Я сделал его полностью измененным, с недостающими частями и кусками сшитой кожи.

— Как я и говорил, спасибо, что предупредил. — Себастьян встретил мой взгляд, и его голубые, как океан, глаза уставились на меня. — Что-нибудь еще?

— Пойдем со мной к пластическому хирургу. — Отчаянная мольба в моем голосе вывела меня из себя. Я не должен умолять его об этом. — Давай изучим наши возможности...

— Мне совершенно неинтересно накладывать помаду на свинью. — Его металлический смех эхом разнесся по коридору. — Ничто не заставит меня выглядеть так, как раньше. Я хочу вернуть свое прежнее лицо. Я хочу вернуть свою прежнюю жизнь. Если выбирать между обрывками или ничем, я выберу ничего.

— Почему ты такой упрямый? — Я зарычал, расстроенный.

— Почему ты такой глупый?

Я покачал головой.

— Мама должна была позволить тебе капать по ее ноге.

Это заставило его фыркнуть.

— Ты безнадежный романтик, если полагаешь, что папа открыт для чего-либо, кроме миссионерской практики с целью размножения.

Его плечо столкнулось с моим, когда он выскочил за дверь и направился в свою комнату.

Я последовал за ним.

— Никто не хочет быть одиноким.

— Нет? — Он ворвался в ванную комнату, где включил кран. Вода хлынула внутрь. — Тогда почему ты до сих пор один?

Мрачная ухмылка исказила его щеки. Он точно знал, почему я один. Он знал, чего я хочу - и что именно из-за него я это потерял. Ни один из нас не хотел этого признавать. После того как я дал обещание, мы больше никогда не говорили об этом.

— Я один, но не одинок. — Я махнул рукой в сторону озера, где поставщики провизии, вероятно, уже закончили готовить наш с ребятами ужин. — Я вижусь с нашими родителями почти каждую неделю...

— И ненавидишь каждую минуту.

— У меня есть друзья...

— Приятели по тренировкам, у которых есть свои семьи и круги общения.

Себастьян никогда не упускал случая напомнить мне, что Ром и Зак были связаны друг с другом теснее, чем я с кем-либо из них. Я был третьим лишним. Тот, кто пригласил себя на их вечеринку из двух человек, когда я обнаружил, что большинство людей невыносимы. К тому времени они были знакомы уже пять лет, росли по соседству друг с другом.

А после несчастного случая с Себом...

Ну, я не хотел сближаться с кем-то еще.

— Проститутки, — в отчаянии отметил я. — У меня бывают перепихоны. Я наслаждаюсь сексом на одну ночь.

Ладно. Секс на одну ночь. В единственном числе. Просто чтобы попробовать. Предупреждение под спойлером: это было отстойно. После этого я сдался. По правде говоря, мне нравилось подшучивать над Заком за то, что он девственник, но за