Ама называла их «защитниками нашей земли», когда рассказывала мне сказки на ночь.

Ама.

При мысли о ней я едва не теряю сознание от беспокойства. Приваливаюсь к стене и кладу голову на руки. Волна ужаса грозит захлестнуть меня, но я выпрямляюсь, заставляя себя думать.

Я могла бы вернуться в столицу и вызволить бабушку из отцовских лап. Если, конечно, священники отвезли ее именно туда. Но даже если я ее найду, куда мы пойдем? Где нам спрятаться? Что я могу поделать против мощи дворца и священства?

Как бы мне хотелось, чтобы все было иначе. Жаль, что я родилась с магией. Очень жаль.

Мои руки начинают неудержимо дрожать. Не изящные и не тонкие, но загрубевшие от работы в таверне, они похожи на руки крестьянки. Руки, приученные к труду.

Руки, крадущие жизнь.

«Ты не сможешь избежать своей судьбы. Боги выбрали тебя не просто так».

Смех отца эхом отдается у меня в голове. Он солгал. Магия – это не дар. Это проклятие, и я не нахожу в нем никакого благословения.

Запрокинув голову, я смотрю на фреску на стене. Солнечный свет проникает внутрь, заставляя выцветшие изображения богов светиться. Постепенно моя решимость крепнет. Как бы отец ни хотел использовать мою магию для собственных целей, как бы ни уверял, что говорит от имени трона, на самом деле он доносит волю не Тай Шуня.

Мой отец не император и не бог. Я не стану его пешкой.

Что проку в сожалениях? Молитвы – удел дураков. Я единственная, кто может управлять своей судьбой.

Я возвращаюсь ко двору.

Алтан все еще сидит в своем углу, глядя вдаль. Я опускаюсь на корточки, беру его за руку и сжимаю.

– Алтан.

Он не реагирует. На лице застыло пугающе пустое выражение. Как будто сейчас он не рядом со мной, а где-то настолько далеко, что мне туда и не дотянуться.

Не хочу его потерять.

Поэтому хватаю его за лацканы верхнего халата, отделка которого стала тускло-бордовой, выцвела от наших испытаний, и тяну вперед, желая, чтобы он сел прямо. Чтобы вернуться ко мне.

– Алтан, – снова трясу его.

Он вздрагивает и, кажется, наконец замечает меня.

– Это моя вина… во всем виноват я один.

Мне тяжело видеть его сломленным, тяжело держать себя в руках. У Алтана такой же вид, какой был, когда он копал могилу господину Сунь. Он охвачен горем, более глубоким, чем само время. Как будто с каждым сделанным вдохом часть его умирает.

– Никто не виноват, – твердо произношу я. – Но если уж хочешь кого-то обвинить, вини священников.

Он ошеломленно качает головой.

– Ты не понимаешь. Я сделал выбор. Я сделал неправильный выбор.

Его слова словно ножом вонзаются мне в сердце. Вероятно, он имеет в виду меня. Это я неправильный выбор. Священники охотились за мной и амой, а мастер Сунь отдал за нас свою жизнь. Я должна почтить его жертву. Должна все исправить.

– Алтан, мне нужно, чтобы ты отправился со мной, – говорю я, на этот раз ничуть не кривя душой. – Помоги мне, пожалуйста. Возьми меня на корабль.

– С какой стати?

У меня сжимается сердце. В его глазах нет надежды. Но я продолжаю:

– Ты должен помочь мне, потому что мы оба хотим одного и того же.

– Неужели?

– Именно так. Ты прав. Я не могу оставаться в стороне от этого хаоса. До тех пор, пока жива и в моих венах течет магия. Я хочу найти меч света, исцелить землю и спасти свою бабушку. А еще я намерена избавиться от священства. Ты мне поможешь?

Продолжительное молчание склоняет меня к мысли, что я навсегда его потеряла.

– Все, кого я люблю, мертвы, – наконец лишенным эмоций голосом произносит Алтан. – Я помогу тебе… мне больше нечего терять.

Я снова сжимаю его руку, борясь с желанием заверить парня, что он неправ.

Всегда есть, что терять.

АН

В соседнем городке мы встречаемся с Тан Вэй и вместе следуем к морскому порту. Решив, что лучше всего прятаться на виду, я переодеваюсь мальчиком и изображаю младшего брата дочери богатого землевладельца – Тан Вэй.

Похоже, она наслаждается своей ролью, а Алтану, как ее личному телохранителю, приходится терпеть ее властность. Но он, судя по всему, не возражает, и даже его жалобы носят добродушный характер. Присутствие подруги поднимает ему настроение, так что хмурится он теперь гораздо реже. Я рада, что Тан Вэй отвлекает его от мыслей о потере мастера Сунь.

Две недели проходят в вихре перемещений и поедания пищи, и вот мы в дне езды от порта Цуйхай. Останавливаемся еще раз потрапезничать и подготовиться к последнему этапу путешествия.

«Тайфун», – решаю я про себя, наблюдая, как Тан Вэй строит глазки обслуживающему нас подавальщику.

Такая она и есть. Неистовый и великолепный ревущий ветер, переворачивающий все вверх дном и заставляющий с благоговением любоваться своей необузданной красотой.

Она убеждает беднягу-подавальщика стащить для нас еще одну тарелку приготовленных на пару рисовых рулетиков с креветками. Жаль, что я не обладаю и половиной ее невозмутимой уверенности и остроумия. Я бы и сама не отказалась от дополнительной порции клецок.

– Парни такие простофили, – сообщает она заговорщицким тоном после того, как подавальщик уходит с самодовольной улыбкой на лице. – Заставь его почувствовать себя твоим героем, и он сделает все, что захочешь.

– Хммм, – тяну я, пристально глядя на Алтана.

Он отрывает глаза от говяжьего супа. Плоская лапша соскальзывает с его палочек обратно в миску, расплескивая немного жидкости.

– Почему ты так на меня смотришь?

– Ты парень.

– А ты поразительно наблюдательна.

– Иногда об этом забываешь, потому что ты такой красивый, – воркую я. Он криво улыбается. Я указываю на Тан Вэй палочками для еды. – Правда ли то, что она сказала? О парнях?

Алтан ерзает на стуле.

– Думаю, с некоторыми может сработать.

– А что насчет тебя? – Тан Вэй толкает его локтем. – Кто-нибудь заставляет тебя чувствовать себя настоящим героем, Золотой Мальчик?

Алтан бросает на нее предостерегающий взгляд.

– Перестань так меня называть…

Она пожимает плечами и поворачивается ко мне, сверкая глазами.

– С другой стороны, девочки – это вызов, и гораздо более интересный. – Она поигрывает прядью моих волос, вгоняя меня в краску. Ощущаю, как у меня огнем вспыхивают уши, когда она гладит меня по руке. – Ах, Ан, успокойся, я не тебя имела в виду.