И как же больно сейчас было осознавать, что человек, с которым он подружился в том лагере, лежит в паре десятков шагов позади, мертвый, с изуродованным лицом.

— Это вам за Барона.

Гоня раскаты грома и рассекая морозный воздух, пули помчались к склону, чтобы встретиться там с существами, обязанными ответить за смерть друга. Взрывая крепкий наст фонтанами битого хрусталя вперемешку с ватными хлопьями, пули молниеносно добрались до тварей. Вот лопнула голова одной из них, брызнув темно-оранжевой массой, словно сжатая в кулаке переспелая хурма. От существа рядом отлетели обломки хитина и клешня. Третьего монстра перерезало пополам. Еще одна тварь лишилась ноги, похожей на лапу аллозавра. Штерн без лишних слов и эмоций, без истерики и пафоса крушил полчище чудовищ, ставших вдруг такими жалкими и беззащитными под горячим свинцовым градом. Он лишь слегка улыбался, довольный изделием ковровских оружейников.

Разменяв первую ленту на три десятка мерзких существ, Штерн стал быстро перезаряжать дымящийся пулемет. Заодно и поостынет.

Твари быстро сообразили, что в этой ситуации они чем кучнее, тем беззащитнее. Толпа стала растекаться по льду. Одни помчались дальше, на территорию людей. Другие устремились обратно на склон. Третьи, петляя, направились к тому месту, откуда по ним велся огонь.

Зарядив пулемет, Штерн заметил, что из руин показались новые твари. Преимущество, что дала ему стрельба по застигнутому врасплох противнику, сошло на нет. Численность атакующих тварей восполнилась, хотя эти, пришедшие на подмогу, были помельче павших. Слабое утешение. Тем труднее будет попасть.

Рейдер снова прильнул к прицелу. Сейчас надо стрелять по тем, что высыпали из руин, а не по тем, что повернули в его сторону от реки. Первые значительно ближе.

Палец снова лег на спусковой крючок. И вдруг его слух уловил отдаленные, но чертовски знакомые звуки. Это работал пулемет «корд». Такой же, как у него.

Группа тварей, пораженная очередями неизвестного стрелка, усеяла снег кусками своих тел, испятнала оранжевой кровью. Судя по характеру поражений, кто-то вел фланговый огонь.

Внезапно из-за стены разрушенного дома, подобный урагану, вылетел снегоход. Стекло на руле отсутствовало, зато на его месте был прилажен пулемет. Машина сделала крутой вираж, взметя настоящее цунами снега, и зашла в спину тварям. Снова заработал «корд». Несколько тяжелых пуль просвистело совсем рядом со Штерном, и от неожиданности он пригнулся.

— Черт! Дьяк! База! Ответь! — крикнул он в рацию.

— Что такое?! — Дьякон не заставил себя долго ждать.

— Веду бой с этими тварями! Вижу Рипазху! Он тоже атакует! А их чертова уйма!

— Рипазха?! Живой?!

— Да! И какой-то одержимый!

— А Мелиш?!

— Нет! Не видно его! Один Рип!

— Понял тебя!

Дьякон обернулся к Обелиску.

— Оби, давай за руль. Сворачиваемся и едем в город. Быстро!

— Поделись секретом-то, Василий. Как вычислил? — щурясь, усмехнулся Жуковский.

— Зачем весь этот треп, Андрей?! — воскликнул Ломака. — Я теряю драгоценное время! Ты слил Марину тварелюбам, но дай мне хоть один шанс вернуть ее, мать твою!

— Юноша, я же просил успокоиться. Нет разве? Я ведь не ору, так чего ты психуешь? И по поводу шансов… А зачем я пошел с тобой?!

— Да чтобы помешать, урод ты чертов!

— Какая дурость у тебя в голове. Чтобы тебе помешать, достаточно было просто смириться с тем, что ты в клетке. И пожалуйста, обращаюсь ко всем тут присутствующим. Не надо строить разные догадки, одна другой витиеватей. И не надо псевдодедукции. Мы не сдвинемся с места, пока я вам не растолкую популярно кое-что. И рассчитываю я на полную вашу адекватность, понимание и обратную связь. Ясно?

— Нет никакого секрета, — мотнул головой Селиверстов. — Мне кое-что рассказал прошлым вечером Степан. И я вспомнил, как мы пили с тобой в тот роковой для Марины вечер. И как ты отлучался. И как жег фанерку в печке, где медведок жарил. Это ведь было письмецо охотникам? Верно? Улики уничтожал? И зеркала твои… Перископ для тварелюбов… Ну скажи, дружище, как к тебе относиться после этого?

— Очень трепетно и нежно, Вася, — снова усмехнулся Андрей.

— Размозжить бы тебе башку, урод, — прошипел Константин.

Он был настолько поглощен ненавистью к Жуковскому, что даже не обратил внимания на факт разговора Степана и Селиверстова. А ведь Волков ясно дал понять, что бывшему искателю не доверяет и держит его в круге подозреваемых.

— Слышь, Ломака, я одного не пойму. Ты таким образом меня из себя вывести пытаешься или просто бесишься от бессилия в данной ситуации, а? Если первое, то не имеет смысла, так как бесперспективно. Если второе, то это явно лишнее, учитывая обстоятельства…

— Да какие, мать твою, обстоятельства?!

— Давай договоримся так. Сейчас высказываюсь я, а вы все слушаете. А потом посмотрим, какие порывы зародятся в твоем одержимом злобой умишке. Да и остальные решат, как ко мне относиться. Идет? В противном случае мы ни к чему толковому не придем. Разве что ко взрыву закрепленных на мне поясов. А это будет самый идиотский финал для всех нас, не так ли?

— Говори, но постарайся быть кратким, — нахмурился Селиверстов.

Лаконичность никогда не входила в число достоинств Жуковского, и Василий это знал. Но его совет пропал попусту.

— А как иначе втолковать? Я делал это всю дорогу, но до вас так и не дошло. Я рассказывал про былые времена, про свой проект. Но до вас не доперло. Я говорил про порочность нашей власти, но вы и этого не поняли. А все почему? Да из-за инертности вашей. О нет. Не хочу я сказать, что вы тупые. Я всего лишь констатирую, что все люди тупые. А вы — люди. И если раньше я верил в людей, то что-то ведь осталось от этой веры? Может, приняло несколько иную форму? Наверное, это покажется вам чем-то неразумным, странным и непонятным. Если покажется, то потому лишь, что вы тупые. Наше население — такие же тупые овечки. Власть снимает с них шерсть, а кое-кого пускает на мясо. И нет ни жалости, ни сопереживаний, ни чувства сопричастности. Но я всегда хотел что-то изменить. Когда мой проект отвергли, я понял: никакого прогресса нет. Есть иллюзия. Всякие там технологические фичи, которыми досыта кормили потребителей, это прогресс? Нет. Это лишь новые порции допинга. Что у людей было? Доступные карманные телефоны. Двухполосная полифония. Четырехполосная полифония. Шестидесятиполосная полифония. Черно-белые экраны. Цветные экраны. Сенсорные экраны. И все рукоплескали от счастья. Надо же, какой прогресс! Более мощные компьютеры каждый месяц? Какое умиление и радость. Ежегодные автосалоны с недоступными большинству, но поражающими своими прогрессивными обводами автомобилями? Все это пыль в глаза. Чушь. Бутафория. Опиум для народа вместо отжившей столетия назад религии. Ведь общество молилось на товары. И на деньги. На возможность получить эти деньги, чтобы обменять их на пестрые блестящие безделушки. А какова была реальность? Состояние человеческого общества мало чем отличалось от того, что было на протяжении тысячелетий. Простая схема. Царь, фараон, фюрер, генсек, президент, король, премьер-министр, староста общины. Его опора и сила в виде легионеров, или опричников, или преторианцев, или жандармерии… СС, гестапо, ГПУ, ЦРУ, ФБР, АНБ, моссад, КГБ, ФСБ, штази, СИС. Все это сварено в одном котле по рецептам гипердоминации. А еще средства для банального массажа мозга и контроля за массами. Жрецы, кардиналы, патриархи, муфтии, раввины, духовные лидеры, партийные функционеры, докторы Геббельсы, секретари госдепа, телекомментаторы, политологи, журналисты, газеты, телевизор. Ну и конечно, страх. Страх перед варварами, язычниками, неверными, чумой, призраком коммунизма, кознями империализма, террористами, бен ладенами и Саддамами, осями зла, евреями, кавказцами, русскими фашистами и медведями, атипичными пневмониями, перенаселением планеты, матерью всех тварей и тварелюбами. Ну и сами массы. Та самая челядь. Медведки в питомнике. Жрите свои бревна. Откладывайте яйца. А мы вас будем жрать. Только чтобы вы не думали, что мы вас вскармливаем для своего обеденного стола, знайте: мы заботимся о вас, защищаем от ваших страхов, от всяких угроз. Точно так же, как мы в Перекрестке Миров защищаем наших вкусных жучков от крыс. Да я хотел изменить все это. Я скрылся. Махнул за Урал. Сюда. Подальше от столицы и соглядатаев своих. Вон, Ломака, наверное, не помнит. Волков не в курсе, скорее всего. А ты, Василий, должен помнить ту нашумевшую историю про «лесных мстителей», что окопались у Красного Яра. Бунтари, которые восстали против поглощающей человеческое будущее, как огромный спрут, мировой системы. В прессе их называли бандитами, насильниками, грабителями. На них вешали не совершенные ими преступления. А они казнили, и по заслугам, полицайского чина, покрывавшего этнические преступные группировки нашего города. Они расстреляли наряд ДПС. За что? Он долгие годы безнаказанно занимался поборами на дорогах и под конец задержал за превышение скорости машину, в которой муж вез в роддом жену, а у нее уже воды отошли. Как результат, она потеряла ребенка. Они ведь не хотели слушать. Они хотели денег. Но у мужа не оказалось при себе суммы, достаточной, чтобы удовлетворить их алчность. И мстители покарали грабителей в форме, ставших еще и убийцами ребенка. Они похитили и повесили сына высокопоставленного краевого чиновника, который своей роскошной тачкой задавил на тротуаре женщину с дочерью, просто впечатал их в стену дома. Ты, Вася, должен помнить, громкое дело было. По телевизору не раз крутили запись камеры видеонаблюдения, которая засняла все в подробностях. И как этот сынок не выходил из машины, хотя видел умирающую женщину и девочку. Потом вышел и стал осматривать повреждения своего авто, при этом звоня по мобиле. Причем не в скорую звонил, а своему папаше, как выяснилось позже. И его ведь не посадили. Два года условно, потому что он сынок не быдла. Это быдло можно закрывать на шесть лет за скачанную из Интернета песенку, а элиту даже за убийство сажать не полагалось. Иначе где грань между плебеями и патрициями? Вот тогда у группы ребят, которую возглавил выброшенный ни за что со службы боевой офицер, переполнилась чаша терпения. И они организовались. Взялись за оружие. И я им помогал. Да-да, Вася. Не смотри на меня так. Я им помогал. В их лесном лагере я тогда впервые устроил питомник для медведок. А их лидер, тот самый офицер, которого учили в спецназе питаться чем попало, заставил своих парней побороть брезгливость. И самое интересное, что, несмотря на все усилия официальной пропаганды, огромное количество людей, которые обсуждали «лесных мстителей» в Интернете, безоговорочно поддерживали их действия. Это ли не явный признак системного кризиса и готовности общества взять свою судьбу в свои же руки? Я надеялся, что так и будет. Я ведь верил в людей. Но ошибся в расчетах. Люди всего лишь выплескивали гнев в блогах. Это же так просто — набирать крамольный текст, сидя в кресле перед монитором и потягивая пивко. Не надо уходить в лес и жрать личинок. Не надо жить в землянках и прятаться от карателей. Потому-то особо продвинутые властные режимы и разрешали эту самую свободу слова в Интернете. Ведь если плебеи не смогут ругать власть, сидя дома за компом, то они выйдут на площади и улицы или возьмутся за оружие и подадутся в леса, организовывая там повстанческие армии. Но этого не случилось. Потому что свобода и демократия. Когда «мстителей» обложили и перестреляли как собак, в Интернете все негодовали. Делали виртуальные плакаты в их честь. И все это за клавиатурой, с пивком под рукой. А зачем что-то другое? Зачем утруждаться? Зачем напрягать задницу отрыванием ее от кресла? А вскоре мир полетел ко всем чертам. Потому что системный кризис был всюду, не только у нас. Человеческая цивилизация зашла в тупик. Ведь не было никакого прогресса.