* * *

Незадолго до полуночи Типп проснулся вновь.

Кива как раз готовила себе чай из желтяка, чтобы взбодриться, потому что глаза так и слипались. Джарен с Наари, ссутулившись, приютились на стульях и облокотились на лабораторный стол – судя по их виду, устали они не меньше Кивы. И все же они никуда не уходили, не стали оставлять Киву одну, как Джарен и обещал.

– Уже у-утро?

Кива обернулась и увидела, что Типп пытается сесть. Отложив ситечко для чая, она кинулась к нему. Джарен с Наари поспешили следом.

– Пока нет. – Кива приложила ладонь ко лбу Типпа. Ей показалось, или жар на самом деле немного спал? Или она просто принимала желаемое за действительное? – Как ты себя чувствуешь?

Лицо Типпа омрачилось, как будто он только сейчас вспомнил, где он и почему здесь оказался. Он немножко сжался.

– Ж-живот болит.

– А голова? – Кива все еще чувствовала на пальцах тепло его разгоряченной кожи.

– Нет, только ж-живот.

Кива нахмурилась.

– Уверен? Вот здесь не болит? – Она коснулась его лица сбоку, рядом с виском.

Типп покачал головой и повторил:

– Только ж-живот.

Кива убрала руку и внимательно к нему пригляделась. Все остальные пациенты страдали не только желудочными, но и головными болями, в том числе и новые больные, которых привезли сегодня. Это был один из первых симптомов болезни наряду с температурой.

Кива откинула одеяло и, не слушая слабые возражения Типпа, приподняла край его рубахи, чтобы взглянуть на живот.

Никакой сыпи.

Кожа была чистой.

Кива подоткнула одеяло обратно и в утешение быстро сжала руку Типпу, давая понять, что она закончила. Мысли вихрем крутились у нее в голове: она высчитывала, когда должны были проявиться известные ей симптомы. Все начиналось с лихорадки, головной боли и тошноты, а через сутки обычно появлялась сыпь. Кива не знала точно, когда Типп заболел, но за образцами они с Наари вышли ранним утром. Если, как утверждала Олиша, Типп отправился в медицинский сад вскоре после их ухода, то прошло и двадцать четыре часа, и тридцать шесть, и даже больше. Типп уже должен был покрыться сыпью. А голова у него и вовсе бы раскалывалась с самого начала.

Может, это из-за возраста? Типп ведь еще так мал, и болезни требуется больше времени, чтобы захватить его организм. Может, недостающие симптомы еще проявятся.

Но вдруг Кива вспомнила, как отец пытался объяснить ей, что дети и взрослые по-разному переносят болезни.

«Поначалу детям частенько приходится хуже, – проводил он костяшками пальцев по ее розоватой щеке. – Болезнь ударяет по вам сильнее и стремительнее, но и уходит она так же быстро. Только глазом моргнешь – а вы уже скачете вокруг, полные сил и здоровья, пока мы, старички, мучаемся и ждем, когда же наконец эта гадость уйдет из наших организмов. – Он ей подмигнул. – Цени этот дар, пока есть возможность, мышонок».

Если ее отец прав – а в вопросах лекарского дела он всегда был прав – тогда Типп должен себя чувствовать значительно хуже, чем сейчас.

И как бы Киве не хотелось лишний раз льстить себя надеждой, но… вдруг Типп не болен? Или по крайней мере болен не тем, что вызвало в тюрьме эпидемию? Симптомы, конечно, похожие, но в этом-то и проблема, которая не давала Киве покоя с самого начала: тюремная болезнь своим течением походила сразу на все и сразу: и на вирус, и на аллергию, и на банальное отравление испорченной едой.

Узнать наверняка было невозможно. Лишь подождать несколько часов и увидеть, чем все закончится.

Поэтому Кива села обратно на стул, взяла Типпа за руки и стала ждать.

* * *

Четыре часа спустя температура у Типпа спала.

Живот перестал болеть.

Он попросил хлеба.

Захотел поиграть с крысами.

Кива заплакала.

– Если ты не п-пойдешь, я тебя сам через д-д-дверь вытолкаю.

У Кивы вытянулось лицо. Типп стоял подбоченившись за загоном с крысами и смотрел на нее взглядом рассерженного щенка.

Прошло три дня с тех пор, как Кива обнаружила его без сознания в саду. Первый день был сущим адом: Кива была уверена, что Типпу дорога прямиком в морг. Однако ночью температура у него спала, и вскоре Типп поправился настолько, что уговорить его отдохнуть после непродолжительной болезни оказалось просто невозможно. Впрочем, он согласился оставаться в постели, если Кива протестирует на крысах собранные ранее образцы: она к ним с тех пор даже не притрагивалась, бросив все силы на лечение Типпа.

Днем ранее под его бдительным присмотром Кива накормила крыс образцами. Джарен к тому времени уже ушел в тоннели, а Наари отправилась с ним – уладить любые недоразумения, которые могли возникнуть из-за его отсутствия. Кива уже устала задаваться вопросом, чем руководствуется надзирательница, и просто радовалась столь неожиданному союзнику.

Но сегодня… последние опыты не дали никаких результатов, так что ранним утром Наари явилась в лазарет, чтобы сопроводить Киву за новыми образцами. Кива сопротивлялась, уверяла, что ей нужно остаться с Типпом на случай рецидива, однако тот не захотел, чтобы с ним снова нянчились.

– Твоя Ор-Ордалия уже завтра, Кива, – уперся он. – Тебе осталось п-проверить только подземный водоем и т-тоннели, и все. Я себя нормально чувствую. Хватит обо мне б-беспокоиться, просто иди. – Типп указал на дверь, будто это могло убедить Киву послушаться.

– Да ты не волнуйся, милая, я за ним присмотрю, – вмешалась Олиша, которая вместе с Нергалом как раз заступила на дневную смену.

Ее слова должны были успокоить Киву, но в последний раз, когда Олиша присматривала за Типпом, тот незнамо сколько пролежал на холодной земле без сознания, всеми забытый. А потому Кива совершенно в Олишу не верила.

Типп вздохнул:

– Обещаю, н-никуда я из лазарета не уйду. Даже если начнется пожар.

Кива нахмурилась:

– Нет, если начнется пожар, пожалуйста, уходи.

– Хорошо, н-но в остальном я с места не двинусь. Буду гонять Лапку от крыс и н-накормлю чем-нибудь Тильду. Может, д-даже заставлю Нергала п-поработать.

Упомянутый Нергал фыркнул и продолжил чистить ногти. Олиша рядом с ним сдавленно хихикнула.

– Может, лучше поспишь? – предложила Кива. – Сон пойдет тебе на пользу.

– Да я целыми днями только и д-делаю, что сплю! – пожаловался Типп. – Мне уже л-лучше, Кива. – Он развел руками. – Я здоров как к-к-конь.

Типп действительно выздоровел в мгновение ока; сложно даже поверить, что всего несколько дней назад Кива со страхом ждала его смерти. Однако ее до сих пор всякий раз охватывал всепоглощающий ужас при мысли, что она могла его потерять.