Можно только восхищаться энергией «Иерусалимских королей», с которой они заставляли уважать их власть в тот самый миг, когда различные группы, вместе составляющие королевство, начинали обретать независимое могущество. Сама церковь надеялась избавиться от тягостной опеки со стороны государей, которой она была обязана назначением Ираклия на пост патриарха Иерусалимского. Во время выборов в 1194 г. второго преемника Ираклия, капитул церкви Гроба Господня решил обойтись без согласия Генриха Шампанского: каноники, вместо того, чтобы выбрать своего кандидата и возвести его в сан только после разрешения государя, сразу назначили патриархом Эймара Монаха. Они заявили, что в данный момент нет Иерусалимского короля: Генрих не был коронован и являлся всего «сеньором королевства». Граф Шампанский не пожелал ничего слышать и вместо того, чтобы согласиться с этим тезисом, приказал схватить каноников и пригрозил им смертью «за то, что они вздумали посягнуть на власть, которую Иерусалимские короли имеют на выборах патриарха». Таким образом, духовенство было возвращено в подчиненное к королю положение. Правда, на протяжении столетия, папство все чаще и чаще присваивало себе право назначения прелатов, и эта королевская привилегия стала иллюзорной, но то был процесс, вышедший за границы латинских колоний на Востоке.

В лице итальянских колоний короли столкнулись с самыми сложными проблемами: Конрад I пожаловал своим соотечественникам огромные привилегии — возможно, обстоятельства не позволяли действовать по-иному — и иерусалимское «общественное мнение» обвинило его в чрезмерном к ним благоволении. В опьянении от своих успехов, управляющие, посланные из торговых городов Италии в Сирию, посчитали, что им все дозволено. Пизанцы, которым Конрад отдал часть Тира, замыслили, как говорили, захватить город у Генриха Шампанского, чтобы выдать его Ги де Лузиньяну, тогда только что воцарившемуся на Кипре. Несомненно, они надеялись продолжить свою двойную игру, которая удалась им в 1188–1192 гг., и тем самым увеличить свое могущество в Сирии: но при первом же подозрении король Генрих вмешался и запретил пизанцам допускать в город в одно и то же время больше тридцати их сограждан (в мае 1193 г.). Пиза, в надежде заставить Генриха сдаться, приказала своим кораблям заняться морским разбоем у сирийского побережья. Ответ графа Шампанского не заставил себя ждать: все пизанцы были незамедлительно высланы из Акры и Сирии; мир был восстановлен только 19 октября 1194 г. Преемники этого государя не более чем он признавали непомерные привилегии тосканского порта: в 1219 г. Пиза жаловалась на плохое соблюдение пожалований 1188 г., и одним из первых шагов бальи Томаса д'Ачерры, присланного Фридрихом II, было лишить пизанцев их прав на правосудие, несмотря на то, что на Западе они занимали проимперские позиции: и только после прибытия самого императора Пиза добилась восстановления своих прав.

Венеция также не ладила с Иерусалимскими королями: но благодаря энергии государей еще было далеко до всемогущества итальянцев в Сирии. Генрих Шампанский отобрал у венецианцев несколько поместий, которыми они владели в Тирской области, в 1197 г. им пришлось послать посольство к королю, чтобы добиться возвращения привилегий, незаконно отнятых у них архиепископом Тирским. Вдова одного знатного венецианца, госпожа Гвида Контарини, отдалась под королевское покровительство, чтобы не возвращать сеньории фьефы, которые Венеция пожаловала Роландо Контарини: не согласившись передать этот фьеф Венеции, Гвида сделала своим наследником самого короля, и Венеция так и не смогла вернуть его обратно. И, наконец, король Иоанн продолжил эту политику «возвратов»; с 1124 г. венецианцы, по меньшей мере теоретически, владели третью Тира. Король отнял ее у них, и они смогли вновь занять свои владения только позже.

«По-хозяйски» обращаясь с церковью и итальянскими городами, короли второго Иерусалимского королевства также старались удержать в подчинении феодалов. Крупные бароны, князь Антиохийский и граф Триполийский, в 1187 г. силой возвратили себе фактическую независимость. Тем не менее Ги де Лузиньян, прежде чем отправиться осаждать Акру, заставил обоих князей признать свою власть.

После него графство Триполийское и княжество Антиохийское вели обособленное существование, тем более что до 1229 г. ряд мусульманских территорий (которые в конце концов свелись к Сидонской сеньории) отделяли их от королевства. За этот период история обоих фьефов была довольно оживленной, ибо они вели против мусульман Хомса, Хамы и Алеппо войны, зачастую не связанные с конфликтами Иерусалимского королевства с Дамаском и Каиром. Но самые значительные сложности возникли в их внутренних делах: после смерти Раймунда III графом стал младший сын князя Боэмунда III Антиохийского, Боэмунд IV. Само княжество должно было отойти к старшему сыну Боэмунда III, Раймунду, который в 1195 г. женился на Алисе Армянской. Но Раймунд скончался незадолго до смерти своего отца (в 1201 г.): Боэмунд Триполийский захватил княжество у своего племянника Раймунда-Рупена, которому оказал поддержку его дядя царь Лев Армянский. Война между двумя лагерями, к которой прибавился мятеж сеньора Нефина (возле Триполи), завершилась только в 1219 г. триумфом Боэмунда IV.

Иерусалимские короли не забывали о своих обязанностях сюзерена перед этими великими фьефами Севера во время этих волнений. В 1194 г. царь Армении Лев изменой пленил Боэмунда III и попытался заставить его отказаться от Антиохии в свою пользу. Генрих Шампанский прибыл к армянскому двору и добился освобождения пленника, перед этим подготовив Антиохию к обороне. Затем Амори II, чтобы укрепить довольно неопределенные узы верности, связывавшие короля и графа Триполи, учредил для того ежегодную ренту с «цепи Акры» в 4000 безантов, «за которые граф стал человеком короля». Но Амори не мог без волнения смотреть, как Боэмунд IV узурпировал Антиохию у своего племянника: Иерусалимские короли всегда стремились избегать сосредоточения фьефов в руках своих вассалов, которые из-за этого стали бы слишком могущественными. Не говоря уже о праве, которое было довольно спорным («порядок наследования после пресечения прямой ветви наследников» не был установлен в «Иерусалимских ассизах», но в принципе права юного Раймунда-Рупена были достаточно убедительными), Боэмунд ввязался в борьбу с церковью и Римом, а по традиции королю вменялось защищать церковь. Поэтому Амори II и поддержал в 1205 г. восстание сеньора Нефена, а царь Армении женился на родственнице Амори, Сибилле де Лузиньян. Еще одним результатом этих франко-армянских союзов (Иоанн де Бриенн, после смерти своей жены Марии Иерусалимской, женился на старшей дочери царя Льва, что позволило ему в 1220 г. потребовать для себя корону Армении; кончина королевы во время этих событий помешала ему навязать себя армянам в качестве царя) стало сближение между коронами Иерусалима и Киликии. После смерти Льва (1219 г.) киликийскую корону потребовали три франкских князя, Раймунд-Рупен, племянник Льва, и мужья его двух дочерей, Иоанн де Бриенн и Филипп Антиохийский: победил Филипп, низложенный в ходе восстания армянского населения. Но эти связи, особенно семейные, между христианскими государствами Востока были менее прочными, чем феодальные узы, объединявшие их всех в XII в. Верховенство Иерусалимского короля, еще поддерживаемое при Генрихе Шампанском и Амори II, стало постепенно исчезать.