пор кажется, что это только начало.

Я моргаю и вдруг оказываюсь в холле.

Зажатый в кресле, которое слишком мало для его роста, Грэм сидит, вытянув

перед собой длинные ноги, скрестив их в лодыжках. Его голова откинута в

сторону с закрытыми глазами, явно чувствуя ту же степень изнеможения, что

и я. Даже дремлющий, он действительно самый прекраснейшее зрелище, которое я когда-либо видел, долгожданное после всего, что произошло за

дверями больницы.

Я бы все отдал, чтобы оказаться в его теплых объятиях, но сейчас я могу

думать только о том, —что я окружен смертью. Потребность в свежем

воздухе толкает меня мимо него, пытаясь как можно дальше отдалиться от

этой чертовой больницы.

Повернувшись слишком быстро в направлении главного входа, я

сталкиваюсь со случайным работником больницы, толкающим тележку с

принадлежностями, в результате чего оба оказываются разбросанными по

вестибюлю. Как в тумане, полностью выбившись из сил, я проталкиваюсь

мимо беспорядка, который я только что создал, выкрикивая приглушенные

извинения.

Грэм, обративший внимание на хаос в вестибюле, вскакивает на ноги.

—Уилл! — кричит он мне вслед, пока я мчусь вперед, заставляя раздвижные

двери открыться на своем пути, и столь необходимый прохладный воздух

пробуждает меня от парализующего тумана. —Детка, притормози—. Я слышу

его, но не могу остановиться. Пока не могу.

Я продолжаю идти - мимо парковки, где, как я знаю, где-то ждет его машина, мимо вывески больницы на главной улице. Я продолжаю идти, как только

добираюсь до обочины, поток мчащегося транспорта посылает порывы ветра

во все стороны. Грэм молча следовал за мной, всегда отставая на несколько

шагов.

Наконец я останавливаюсь.

Я чувствую его позади себя, его дыхание на моей шее. Он нежно кладет руку

мне на плечо, от его прикосновения мне хочется прижаться к нему и растаять

в его объятиях.

Но я стою неподвижно. —Поговори со мной, любимый... что я могу сделать?

—Он мертв.

Мои слова повисают между нами в оглушительной тишине, от которой у

меня мурашки по коже.

—Мой отец мертв, Грэм, — рычу я, поворачиваясь к нему лицом.

Его лицо опускается, усталые глаза ищут в моих... я не знаю, что именно, но

его взгляд пронзает мое сердце.

—Я... Боже, Уилл... мне так жаль—. Его извинения физически ранят меня. Он

не сделал ничего плохого. С самого начала всего этого, Грэм был тем, кто

подталкивал меня быть здесь, а я, как и подобает засранцу, не послушался. —

Что тебе нужно? Хочешь поговорить об этом? —Он делает шаг ко мне, пытаясь притянуть меня ближе, но я задыхаюсь сейчас. Меня душит чувство

вины, раскаяния и столько боли, что я едва могу видеть ясно.

—Что ты хочешь, чтобы я сказал, Грэм? Что я скучаю по нему? —кричу я, делаю шаг назад и поднимаю руки перед собой. У него такой вид, будто я

только что дал ему пощечину, но он стоит на своем.

—Должен ли я сказать, как сильно я облажался и должен был быть там? Или

как насчет того, что я его ненавижу? Потому что ненавижу. Я ненавижу его

так сильно, что иногда это все, о чем я могу думать. Я чувствую все эти вещи

прямо сейчас. Я чертовски в ярости. Я онемел. У меня сердце... — Мой голос

подводит меня, когда боль в груди взрывается, ввергая меня в состояние

истерики. Мне больно плакать, но сдерживать себя я не могу и я

выплескиваю все наружу, падая в ждущие объятия Грэма.

Боже, этот бедный человек.

Он крепко прижимает меня к себе, его руки защищают меня от всего мира и

душевной боли. Даже несмотря на боль, которую я испытываю сейчас, я

знаю, что люблю этого человека навсегда.

Это самая сильная эмоция, которую я когда-либо испытывал.

—Я так сильно его ненавижу, Грэм—. Я цепляюсь за его рубашку, зарываясь

лицом в его шею. —Но еще больше я ненавижу себя за то, как сильно я хочу, чтобы он сказал мне, что меня было достаточно и что он любит меня. Что он

гордится мной. А теперь он напился до смерти и никогда не сможет этого

сделать. Он выбрал ЭТО, а не меня.

Отпустив свои объятия, он берет меня за руки.

—Посмотри на меня, Уилл—. Моя голова прижалась к его груди.—Посмотри

на меня, — повторил он, на этот раз более настойчиво. Я поднимаю свой

взгляд на него, мое зрение затуманено из-за слез.

Грэм берет мое лицо в свои, заставляя наши глаза встретится.

—Это ничего не будет значить для тебя ни сейчас, ни даже завтра или в

течение следующих нескольких дней и месяцев, но я обещаю тебе, мой

милый и прекрасный мужчина, что тебя гораздо больше, чем достаточно—.

Он нежно целует меня в щеку, задерживаясь на моей щеке самым нежным и

любящим образом. —Не существует слов, чтобы унять боль, которую ты

чувствуешь, но мне нужно, чтобы ты знать, что я буду рядом с тобой на

каждом шагу.

Он смотрит на меня со слезами, текущими по его красивому лицу, снова

притягивая меня в свои объятия.

—Я проведу остаток своей жизни, рассказывая и показывая тебе, если тебе

это понадобится, потому что я люблю тебя, Уилл. Мне так жаль, что тебе

больно, но я помогу тебе пройти через это с каждой унцией любви, которая у

меня есть.

Несмотря на непреодолимую боль в моем сердце, я знаю, что он поможет.

Глава XXII

Я знаю, что должен открыть его.

С того момента, как Лана положила конверт мне на колени, ее слова — Он

хотел, чтобы это было у тебя... пожалуйста, не ненавидь меня, — повторялись

снова и снова в разрозненных фрагментах моего сознания. Неизвестный

смысл ее слов только усиливает огромное горе и злость, которые я

испытываю. Я больше не могу этого выносить. Не незнание грозит отправить

меня в еще более глубокое состояние безумия и сердечной боли.

Схватив конверт с кофейного столика Грэма, я сажусь в его огромное кресло, проводя рукой по мягкой, но потертой серой ткани. Он оставил меня в покое, хотя бы на