мгновение, но я слышу слабые звуки душа, доносящиеся по

коридору. Каждое мое существо хочет быть с ним прямо сейчас, чтобы тепло

воды сняло напряжение, которое я испытывал весь день. Но я знаю, что если

я не покончу с этим сейчас, то лишь отсрочу неизбежное.

Я переворачиваю конверт, ощущая его вес в своих руках.

Я чувствую оцепенение, словно то, что находится в этом конверте, пронзает

меня до глубины души. Сорвав печать, я высыпаю содержимое на свои

колени. Там есть конверт поменьше с моим именем, написанным косым

почерком. Несмотря на то, что прошло уже много лет, я медленно провожу

кончиком пальца по различимому почерку отца, ощущая вдавленность

каждой буквы, когда он крепко прижимал их на страницу.

Слезы наполняют мои глаза. Он хотел, чтобы это было у тебя. Я не готов

читать то, что, как я предполагаю, является письмом от моего отца. Я не

могу. Поэтому вместо этого я откладываю конверт и беру в руки толстую

пачку бумаг, скрепленную черным зажимом, и мое сердце замирает. Слова Я

должен был сказать тебе тогда на лицевой стороне. Откуда, черт возьми, у

моего отца копия романа Ланы? И тут я замечаю надпись внизу страницы, выровненную по правому краю и набранную мелким шрифтом.

Написано Скоттом Расселом.

Должно быть, это какая-то больная шутка. Я быстро переворачиваю

страницы в пальцах, понимая, что это определенно ее книга. Мне становится

не по себе. Нет. Мы с Ланой работали над ней вместе несколько месяцев. Мы

разговаривали лично... Я знаю, что она это написала. Я снова смотрю на

письмо. Смятение и ярость бурлят в моих жилах, а руки начинаю трястись.

— Нет, нет, нет... Не может быть, чтобы это было на самом деле, —кричу

я, листая страницы еще раз, зная, что никто меня не услышит. Голова

раскалывается, когда я пытаюсь перебрать в памяти каждое общение с Ланой

за последние несколько месяцев. Она была замкнутой и застенчивой, конечно. Она говорила, что находиться в толпе - не ее конек, но это? Я... я не

понимаю. Она знала моего отца? Почему она так поступила со мной?

Я чувствую себя преданным, как в личном, так и в профессиональном плане.

Лана была принята в мою жизнь с самого первого момента, когда я

встретился с ней. Я пригласил ее домой, черт возьми. Боже, она

познакомилась с моими родителями! Боль в груди стала изнуряющей. Мое

сердце словно выбили из груди, и чем больше я пытаюсь разобраться в этой

ситуации, тем больше запутываюсь.

Слезы падают, обжигая кожу. Я защищал ее. Я боролся за нее. Я влюбился в

ее слова. Как, черт возьми, я объясню это Грэму? О черт... Митч! Вся эта

реклама, все эти потраченные деньги, как я не заметил ни одного красного

флажка?

Я прижимаю рукопись к груди, комкаю ее страницы от рыданий. Это уже

слишком. После всего, что произошло сегодня, это чертовски много, и я не

знаю переживу ли я это. Я переворачиваю письмо снова и снова нетвердыми

пальцами, слезы падают так быстро, что я едва вижу, но мне нужно

объяснение. Мне нужно понять все это.

Сердце колотится, когда я вырываю письмо из конверта, провожу большим

пальцем по каждому сгибу страницы. Я медленно подношу письмо к носу и

вдыхаю. Знаю, что это горе, и не может быть, чтобы все это было не в моей

голове, но клянусь, я чувствую его запах. Тот самый мускусный и табачный

аромат, который когда-то приносил минутное утешение, когда я был моложе, теперь переполняет мои чувства, заставляя слезы литься еще сильнее.

Папа.

Я никогда раньше не чувствовал такой боли. Безмерность этой сырой и

всепоглощающей боли в сочетании с гневом и растерянностью, кажется

бесконечной. Как бы я ни ненавидел этого человека, я должен знать, что

написано в его письме. Мне нужно знать какими были его последние слова...

Я заметил, что он отправил письмо почти неделю назад.

Дорогой Уилл,

Я годами откладывал это письмо, надеясь, что когда-нибудь мы поговорим

об этом с глазу на глаз. Время - одна из самых ценных вещей в этом мире, но

к сожалению, похоже, что оно у меня закончилось.

Я подвел тебя больше, чем могу даже перечислить и тот факт, что ты

читаешь это письмо, означает, что я подвел тебя в последний раз, и за это, сын мой... я вечно сожалею. Для тебя не должно быть сюрпризом, что я

алкоголик. Я знаю, что ты знаешь об этом и прошел через худшее из этого, но в рамках моего выздоровления мне нужно почувствовать, как эти слова

звучат из моих уст в адрес всех тех, кому я причинил боль. Решения, которые я принимал в жизни, были моими и только моими... Я не могу

винить алкоголь за поступки моей поврежденной души.

Мне жаль, что я не был достаточно силен, чтобы протянуть тебе руку

помощи, когда у меня еще было время. Господь свидетель, я хотел этого, Уилл... всеми фибрами своей сущности, я так сильно этого хотел. Но я не

думал, что достоен даже разговора с тобой. После всего, через что я

заставил тебя пройти... после всего, через что прошла твоя мать. Я знаю, что, не сделав этого, я лишил тебя возможности получить хоть какое-то

подобие закрытия, если ты вообще хотел или нуждался в этом. Сказать

«прости» просто не было достаточно значимым для того, через что я тебя

заставил пройти. Но я сожалею, Уилл. Боже, мне так жаль, и я буду

сожалеть до конца своих дней и в любом аду, который меня ожидает.

Потому что, как бы я ни был сломлен, ты никогда не заслуживал такого

обращения, как я. Ты никогда не заслуживал подвергаться воздействию моих

демонов.

Весь мой мир вращался вокруг того, чтобы быть идеальным морским

пехотинцем. Если не считать тебя, служба моей стране - это то, чем я

горжусь больше всего в своей жизни. Это то, кто я есть... или был. Но мне

потребовались годы, чтобы понять, как война повлияла на мое психическое