выбросил это в мусорное ведро. От этой мысли меня охватывает чувство

вины.

—Я так и подумала, —говорит она, откидываясь на спинку своего кресло. —Я

знаю, что он поступил неправильно, и тот факт, что я пошла на это, заставляет меня чувствовать себя еще хуже, но Уилл, он отчаянно хотел, чтобы ты услышал эти слова. Он сделал для меня достаточно, чтобы я не

видела вреда в предложении поставить свое имя. Изначально.

Кроме того, что это разрушит всю мою жизнь? Конечно. Опять же, мне

приходится напоминать себе, что мой гнев направлен не на Лану.

—Но, когда ты проявил интерес к изданию книги и захотел встретиться со

мной... все просто вышло из-под контроля—. Она поворачивается и снова

смотрит в окно.

—А потом состояние Скотта ухудшилось.

После смерти моего отца и первоначальный шок от всего, что произошло в

больнице, начал проходить, его врач сообщил мне, что он страдал от

печеночной недостаточностью уже довольно долгое время, последствия

многолетнего употребления алкоголя. Несмотря на то, что он предпринимал

шаги к трезвости, ущерб уже был нанесен.

—Даже если это происходило через меня, он была так рада разговаривать с

тобой, и эти разговоры становились единственным средством, которое, казалось, могло справиться с его болью. Поверь, я знаю, как это неправильно, но я не могла видеть его таким... — Ее прерывистый голос прервался. Я не

понимаю отношения Ланы с моим отцом и не могу понять интенсивность ее

горя, ведь оно так отличается от моего. Но когда мы сидим вместе, переживая нашу общую боль, я больше всего на свете хочу, чтобы она знала, что я не виню ее.

—Я не могу притворяться, что понимаю все это, но мне нужно, чтобы ты

знала, что, хотя я расстроен и страдаю, все это не направлено на тебя.

Надеюсь, ты доверяешь мне, когда я говорю, что прощаю тебя.

Дверь кафе распахнулась, впустив бодрящую прохладу тихого нью-йоркского утра, смешиваясь с теплом в котором мы находились. Мое

внимание на мгновение отвлеклось от Ланы, когда я услышал смех Грэма, заставившего меня повернуться, когда он вошел в комнату, держась за руку с

Клэр, а Дин следует за ними вплотную.

Мои люди. Нет слов, чтобы описать свет и счастья, которые эти трое

привнесли в мою жизнь в некоторые самых мрачные моменты за последние

пару месяцев.

Лана начинает вставать, когда они подходят ближе, и тянется за своим

пальто. —Я оставлю тебя, чтобы ты мог провести время со своими друзьями.

—Пожалуйста, останься, — умоляю я, протягивая руку через стол и хватая ее

за руку. По правде говоря, я не слишком задумывался о том, что будет

дальше, когда пришел на встречу с Ланой этим утром. Но невидимая нить, протянутая между нами, кажется странным образом - узами, выкованными в

сердечных муках, потерях и похожие, но разные травмы. Мой отец был для

Ланы якорем в трезвости, человеком, на которого она больше всего

полагалась в этом мире. Он олицетворяет для нее нечто такое, чего мне

никогда не понять, но эти отношения я считаю своим долгом чтить. Его

предсмертное желание, чтобы я не отворачивался от нее... и после всего, чем

она поделилась со мной, всего, через что мы прошли вместе, - как я могу?

Наши жизни безвозвратно связанными друг с другом.

—Просто, пожалуйста, останься... Я не знаю, во что или в какую силу ты

веришь, но у меня нет никаких сомнений в том, что мы появились в жизни

друг друга не просто так—.Я верю в это каждой клеточкой своего существа.

—И какой бы ни была эта причина, ты нужна мне, Лана. Ты единственная, кто знал моего отца так, как стоит знать, и есть так много вопросов, на

которые до сих пор нет ответов... но сейчас просто останься.

Несмотря на тяжесть этого разговора и глубину нашего общего горя, все ее

лицо озаряется лукавой ухмылкой.

—Кроме того, ты вроде как застряла с нами, — говорю я, сжимая ее руку.

Лана тихо смеется, когда Грэм, Клэр и Дин присоединяются к нам, шумно

подтаскивая несколько дополнительных стульев к нашему слишком

маленькому столику в бистро.

Я оглядываю лица этой избранной семьи, и что-то теплое и обнадеживающее

разливается в моей груди, любовь, которую я испытываю к Клэр, Дину, Грэму, а теперь и к Лане чью руку я все еще держу, — переполняет меня. Что

бы ни случилось дальше, сидеть здесь в окружении всех этих разных версий

любви, я чувствую себя именно так, как в новых начинания, которые я всегда

держал близко к сердцу. Те, что наполнены дружбой, общением и любовью, подобной которой нет ни у кого.

Грэм обнимает меня, прижимается к моей шее и целует меня в челюсть. —Все

в порядке? —шепчет он мне на ухо.

Положив руку ему на щеку, я медленно приближаю его губы к своим.

Любовь, которую я испытываю к Грэму в каждом унции нашего поцелуя. Он

улыбается, когда мы отстраняемся друг от друга та самая улыбка, от которой

у меня до сих пор перехватывает дыхание, сколько бы раз я ее ни видел. Я

прислоняю голову к плечу Грэма, он тут же вклинивается в беседу Клэр и

Ланы в плавный разговор о предстоящих книжных релизах и рабочих

драмах, причем Дин время от времени игриво вмешивается так, что вся

группа раздается самым прекрасным и заразительным смехом.

—Теперь так и есть.