осматривая уже готовые элементы ловушки, — И это если говорить про тех, кого можно отнести к числу обывателей. А есть ещё именно боевики, которых учат сражаться… Вот эти — самые опасные.

— Представляю себе, — кивнул Дурсль.

Я же, закончив надпись из угловатых символов Ур-Киттат, подумал, что надо проверить возможность использования заклинаний на Балке (Balc, разговорный язык ситхов). Если получится так же, как с Древним Языком, то у меня в руках появится весомый козырь. И, пускай, колдовство адептов Темной Стороны весьма специфично, медлительно и не предназначено для точечных манипуляций, правильное его применение может переломить ситуацию в мою пользу. К тому же, кто сказал, что нельзя попытаться создать новые заклинания, аналогичные по скорости и точности местным техникам?

— Готово, — произнёс я, проверив правильность своего творения, — Осталось запустить артефакт и можно начинать…

Стоило мне влить в цепочку алых символов Ур-Киттат частицу своей силы с посылом включиться, как воздух над ними сгустился, чуть потемнев, и задрожал, словно бы он был раскален пламенем костра. Вернон быстро открыл дверь, став сразу за ней. В руках мужчины был большой отрез плотной ткани, в которую мы планировали завернуть, а потом и связать книзла.

«Главное, чтобы сработало, — подумал я, стоя с другой стороны от дверного проема с приготовленной бельевой веревкой из запасов Петунии, — Будет обидно, если чертовы химеры умеют сопротивляться таким вещам и сдадут нас своей хозяйке.»

То ли Тьма была благосклонна к нам, то ли Сила в целом не оставила своего адепта даже в иной реальности, но спустя несколько минут в дверном проеме появилась долгожданная химера. Существо, что при вдумчивом осмотре напоминало кота лишь отдаленно из-за длинных и широких лап с хорошо заметными массивными темными когтями, громадной пастью, больше подходящей рептилиям, нежели млекопитающим, пошатываясь вошло в дом. Двигалось оно неуверенно, с явным трудом держась ровно. Глаза книзла оказались полузакрытыми, словно бы он даже не смотрел куда и зачем идет.

Оказавшись в центре рисунка, книзл получил серию ударов алыми молниями и, дернувшись, рухнул на пол. Вернон, дождавшись пока наша будущая жертва прекратит дергаться от получаемых «разрядов», закрыл дверь.

— Готово? Как думаешь? — поинтересовался мужчина.

— Надо проверить, — выходнул я.

Приблизившись к химере, я ткнул её ручкой швабры. Никакой реакции.

— Давай!

Вернон, услышав меня, с облегченным вздохом накинул на химеру отрез ткани, а я, быстро набросив сверху несколько заранее приготовленных колец из веревки с наполовину затянутыми узлами, принялся связывать будущую жертву нашего ритуала.

— Так… Теперь надё перетащить эту зверюгу вниз, — покачал я головой, когда первый этап оказался закончен.

— Хорошо, — кивнул Дурсль, глядя на плотно связанный сверток, лежащий на полу, — Надеюсь, на этом… Всё? Положим на твою штуку и дело сделано?

По лбу мужчины скатывались крупные капли пота, а лицо побледнело. Видимо, он ожидал серьёзных проблем, после того как я рассказал с чем нам предстоит иметь дело.

— Нет. Всё только начинается, — вздохнул я, — Теперь будет самое сложное.

Перенеся сверток в подвал, мы положили его на верстак, где уже находился всё ещё работающий артефакт. Увы, но выключить его нельзя — стоит это сделать, как здешние одаренные заметят и действующие символы Ур-Киттат, и всё то, что будет происходить дальше.

— Ремни! — вспомнил я, остановившись.

— Точно — кивнул Вернон, поднимая с пола заранее приготовленные стяжные ленты с карабинами на концах и храпами для затягивания.

Обычно, их используют для крепления и перевозки грузов, поскольку эти образчики здешней транспортной мысли выполнены из полимерных нитей, благодаря которым могут выдерживать существенные нагрузки. Тут мы с Дурслем оказались солидарны. Веревки Петунии не предназначены для удержания сильных тварей и могут попросту порваться. А вот широкие ленты из прочных полимерных нитей просто так когтями и зубами не разорвешь. В крайнем случае, они дадут мне секунду-другую для нанесения смертельного удара, что, порой, тоже важно.

Стянув сверток первой лентой, мы использовали ещё три, чтобы зафиксировать книзла уже на самом верстаке. К этому времени химера явно смогла начать бороться с действием заклятия на языке ситхов. То ли оно уже потеряло свою силу, то ли плененный книзл оказался куда опаснее, чем нам казалось.

— Гарри, чтобы ты там не собирался делать — делай это быстрее, — произнёс Вернон, задумчиво крутя в руках монтажный нож, лезвие которого уже выдвинул, — Не хотелось бы оказаться в собственном подвале с этой штукой.

То, что пойманная зверю далеко не простой котяра он понял не хуже меня — не слепой. Тем более, что даже на вид, «шуба» книзла выглядела далеко не такой простой. Это издали она ещё сойдет на кошачью. Если же присмотреться, то окажется, что речь идет о довольно жестком и неподвижном веществе похожем на хитин. Да и мои руки, когда мы связывали химеру, ощущали отнюдь не кошачий мех, а нечто скользкое и твердое.

— Уже, — коротко ответил я, формируя между рук конструкт одной из техник, что когда-то наблюдал в исполнении Вишейта, любившего демонстрировать мне свои идеи и их реализацию в жизнь.

Наполнил структуру своей энергией и влив нужные алгоритмы действия, я подключил один из каналов, что выходили из неё, к артефакту, а второй, разорвав ауру и близкую к физическому телу оболочку книзла, к внутреннему источнику химеры. Мгновение, и конструкт начал работу.

Изобретение Императора, изучив созданный мною артефакт, попросту разбирало внутренний источник книзла, помещая внутрь себя, перестраивало каждый вырванный элемент, адаптируя под моё творение, а затем переносило в металлический брус, формируя там новый элемент. Процесс, первоначально идущий медленно, набирал обороты. И если в его начале конструкт «отщипывал» мелкие частицы, то уже через пару минут начал попросту разрывать внутренний источник химеры.

Тварь, надо сказать, явно не собиралась терять свои силы и подыхать. Во всяком случае, без боя. Книзл умудрился в нескольких местах порвать плотную ткань, в которую мы его завернули, демонстрируя нам удлинившиеся когти и потемневшую «шерсть», что ещё больше уплотнилась и теперь совершенно не походила на кошачью шубу.

Когда от внутреннего источника химеры осталась едва ли половина, химера смогла порвать ткань в районе головы, демонстрируя нам горящие алым глаза, в которых плескались ярость и жажда убийств. Взгляд книзла говорил о крайне высоком интеллекте. Во всяком случае, он не стал только рваться из своих пут — глаза существа осмотрели помещение, меня и Вернона, задержавший на монтажном ноже в руках мужчины. Только