— Спрашивал, — почему-то смутившись, произнес Антон. — Оба говорят, что она — женщина энергичная, целеустремленная и деловая. И оба не понимали, как она могла столько лет прожить с таким мужем.

— Интересно, — пробормотал сыщик. — Мне ее поведение схожим образом описали и нотариус, и сотрудники Павелецкого вокзала. А вот муж утверждает противоположное. Он заявляет, что Екатерина всегда была застенчивой, необщительной, скромной и торговаться совсем не умела.

— Думаешь, что он врет? — удивленно вскинул бровь Крячко.

— А зачем ему? — пожал плечами сыщик. — Он предположил, что ее накачали какими-то препаратами.

— Вот, ты сам же на свой вопрос и ответил! — Станислав поднял вверх свой палец. — Сам с женой что-то сделал, а теперь будет утверждать, что ее накачали наркотой, она была невменяемой, а он — ни при чем!

— А зачем Зимину тогда идти в полицию и заявлять, что жену убили? — несмело встрял в их диалог лейтенант. — К тому же свидетели говорят, что она одна из дома ушла и больше ее не видели.

— Во-от, Стас, — рассмеялся Гуров. — Устами младенца глаголет истина. Что-то очень нечисто в этом деле, и я тебя попрошу завтра узнать, покупала ли Зимина какую-нибудь недвижимость в Саратове. Да и вообще, доехала ли она туда. Тем более бригада проводников, которая обслуживала поезд, на котором уехала Зимина, будет на Павелецком завтра. Кстати, что у тебя по поводу участников сделки с квартирой Зиминых? Есть что-то у нас на кого-то из них?

— Антон был не так уж неправ, когда говорил, что в базе на Куцетару ничего нет, вот только копать нужно глубже, — назидательно ответил Станислав и тут же смягчился. — Однако будем считать, что у парня для этого не было времени, поскольку юному Холмсу пришлось весь день болтать с фигурантами. На самом деле все не так радужно…

Как выяснил Крячко, семья Куцетару оказалась в Подмосковье еще в годы Великой Отечественной войны. Эти молдаване давно обрусели, и у Максима, нового владельца квартиры Зиминых, и мать была русская, и жена. До седьмого колена подноготную родственников Крячко, конечно, выяснять не стал, но отец Максима имел две судимости. Одну получил еще в СССР за спекуляцию, а вторую — в лихие девяностые, когда был членом одной из банд. Правда, после этого серьезных претензий у стражей правопорядка к нему не было, но своих связей с преступным миром Куцетару-старший не потерял. Об этом Станиславу рассказали его осведомители.

У Максима также были приводы в полицию в юности. В основном по хулиганке. А вот уж затем, когда Куцетару-младший поступил в институт и переехал жить в Москву из отчего дома, со своей противозаконной деятельностью он резко завязал. И только однажды, как узнал Крячко, обращался за помощью к отцу, чтобы тот помог решить проблемы, которые возникли у Максима с местной шпаной.

Его жена, в девичестве Ланская, и вовсе была божьим одуванчиком. С детства старательная, отличница в школе, Светлана категорически не принимала любые противоправные действия и относилась к преступникам с испугом. Возможно, именно она и наставила окончательно Максима на путь истинный. И Крячко не исключал, что о проблемах мужа, которые тому пришлось решать с помощью отца, Светлана вообще не знала.

— Думаешь, Максим может быть как-то причастен к исчезновению Зиминой? — поинтересовался Гуров.

— Или он, или отец. По крайней мере, стопроцентно из списка подозреваемых я бы их вычеркивать не стал, — пожал плечами Крячко.

— А что со Свешниковым? — задал новый вопрос сыщик.

— За Свешниковым тоже ничего криминального не числится, — фыркнул в ответ Станислав. — Было несколько жалоб на него в нотариальную палату, но несущественных. В основном насчет его гонораров. Один раз, правда, его пытались в мошенничестве обвинить, но дело предложили решить в гражданском порядке, и оно даже до суда не дошло. Правда, было это давно — лет десять — двенадцать назад. А с тех пор в поле зрения полицейских он не попадал.

— А что с его клиентами? Я просил узнать, не было ли от них обращений в полицию по ситуациям, схожим с нашей, — напомнил сыщик.

— Лёва, там проверять немерено, — недовольно ответил Крячко. — Сам же велел, чтобы аналитики этим занимались, они и занимаются. Думаю, завтра к обеду какая-то предварительная информация будет.

— Ладно. Свешников от нас никуда не денется, — согласился Гуров. — Сейчас нам важнее найти Зимину. Или, по крайней мере, место, где она пропала. Так что, Стас, на тебе завтра Павелецкий вокзал и саратовский поезд. А заодно и проверь, не успела ли Зимина в Саратове или области недвижимость купить.

— А мне что делать? — прервал молчание Воробьев.

— А ты попробуешь найти этого Измайлова. Не уверен, что проверка его сим-карты что-то даст, но завтра с утра у компьютерщиков сам узнаешь. А потом попытайся этого приятеля Зимина найти. Проверь, где сим-карту покупал, какие такси на Дубнинскую улицу приезжали, когда он там был, где его телефон последний раз на связь выходил, ну и так далее. А я попробую выяснить, были ли в Москве схожие случаи пропажи людей после продажи квартиры…

Гуров ценил те моменты, когда Мария встречала его со службы. Обычно они случались не так уж и часто из-за образа жизни каждого. По вечерам у Строевой были либо спектакли, либо репетиции, а то она и вовсе неделями пропадала на гастролях или на съемках фильмов, на участие в которых Мария соглашалась нечасто. Домой она обычно возвращалась не раньше десяти-одиннадцати часов вечера, и чаще Гурову приходилось встречать ее, чем Марии мужа.

Впрочем, даже и такие вечера были редкостью. Служба сыщика нередко заставляла его заниматься делами допоздна, и домой он мог вернуться далеко за полночь. Мария иногда засыпала на диване, дожидаясь мужа, и он тогда аккуратно и нежно переносил ее на постель. Но на этот раз до отъезда на гастроли Строева была дома целых трое суток, да и у Гурова не было сверхсрочных дел, и вечерами они наслаждались обществом друг друга.

Сегодня ужин прошел так же, как обычно — без разговоров о службе во время еды. Супруги говорили о мелочах, обменивались мнениями о политике, но сразу же после того, как оба перебрались в гостиную, Мария дала волю своему любопытству. Гуров и так видел, что Строеву почему-то очень заинтересовала интуиция Воробьева, и она едва сдерживает нетерпение узнать об этом деле побольше, придерживаясь установленных самой же собой традиций. И как только они ушли с кухни, Мария выпалила:

— Лёва, ты помог этому лейтенанту или до сих пор считаешь, что он тратит время на ерунду?

— А тебя-то почему эта тема так интересует? Ты вроде бы незаинтересованная сторона. Или мне тебя начинать ревновать