была такая кнопка, она бы обгоняла «комфортную езду», «интересную беседу» и «хорошую музыку» вместе взятые.

Кнопки такой у пассажиров нет, так что, в еженедельном ревю я получаю неизменное «пассажирам нравится ваш плавный стиль вождения», каждый раз мечтая, чтобы туда закралась опечатка и получилось «плавный стиль вожделения».

– Я езжу только с русскими! – сообщает мне гордо очередной пассажир.

Хамить открыто запрещают правила сервиса, так что приходится уточнять вежливым тоном:

– А если еврей приезжает? Тунгус, в конце концов?

Подобные вопросы обычно ставят придирчивых паксов в тупик.

– Тунгус это как?!..

– Эвенк.

– Я в этом не разбираюсь. А евреи в такси разве работают? Вы что, еврей?

– Подрабатывают. Иногда. Нет, я таджик.

После этого часто наступает неловкое молчание, которое длится до самого конца поездки.

* * *

– Да похуй, Маш. Не попадём на Врубеля, пойдём на Пименова.

Две командировочные девушки спешат в новую Третьяковку, отменяя по телефону назначенные деловые встречи. Маша тем временем кому-то звонит:

– Михаил Аркадьевич, это Мария. Сегодня отменяемся, сегодня никак не успеваем. Пробки, видите, какие. Да ничего страшного, мы же не в последний раз.

– Олег! Олег! – кричала в трубку первая, – Мы на Врубеля идём, а потом нужно бухнуть хорошенько. Не знаю где. Ещё не решили. У тебя друг порядочный есть? Водитель! Водитель! Простите, а в районе Третьяковки где можно нормально выпить и потанцевать?

* * *

– Куда вот они все в воскресенье прутся?!

Пассажир нервно комментирует стоящие вокруг нас в пробке машины. Жена его мягко успокаивает в ответ:

– Туда же, куда и мы, Вов. Не нервничай.

Вова нервничал с самого старта нашего путешествия. Сначала, потому что я не стал срезать светофор по газонам у дома («Их всё равно не видно, да и нет там больше этих газонов»), затем потому что я не проехал прямо из ряда, который только налево («Да я всегда так езжу, и ни разу штраф не приходил»). В конце концов его взбесили «они все», едущие с нами попутным курсом по Ярославке.

– Мы-то в такси, а они? – парировал нервно Вова.

– Тебе напомнить, почему мы в такси едем? Потому что кто-то цепи не те купил! – Жена начинала заводиться.

– Не цепи, а цепь! – Вова поправил бестолковую женщину нарочито спокойным голосом преподавателя, пытающегося прочитать слово «цепь» по слогам: – Цепь газораспределительного механизма. И я покупал именно ту, что нужно. Меня на рынке обманули и продали не ту. А покупал я именно ту.

Супруги обиженно замолчали. Я задумчиво покрутил карту с маршрутом поездки и попытался разрядить обстановку безобидным вопросом:

– Простите, нам нужен вход во Дворец культуры?

– Да, да! – радостно заголосила пассажирка, – Мы на спектакль. Тут написано «авантюрная комедия положений с элементами серьезных драматических коллизий». Что значит «с элементами драматических коллизий», вы не знаете?

* * *

Всенародно избранный президент воображаемой России, харизматичный и взвешенный в суждениях, сказал бы в воображаемом интервью:

– Иногда приходилось подрабатывать и извозом. Ничего плохого в этом не вижу: если надо кормить семью, а зарплата у среднего чиновника низкая, приходилось таксовать. Ну не взятки же брать, согласитесь?

И воображаемое нормальное народонаселение Великой России кивнуло бы в ответ: было тяжело. Кто-то спасался торговлей, кто-то бомбил, кто-то вспахивал огород, кто-то окунался в рискованную коммерцию.

Россия, в которой не стыдно уйти в лес и поймать дикое животное, чтобы накормить семью – теперь только воображаемая. В каких-то газообразных фантазиях. В настоящей России «лидер» не стесняется публично заявить о том, как неприятно ему это говорить.

Неприятно – именно говорить. Не осознавать, что совок, прогнивший насквозь, рассыпался в рыжую труху, бесславно оставив после себя лишь эрегированного Гагарина да «величие войны с фашизмом». Не ассоциировать себя, мелкого чекиста, с этим совком.

Говорить ему неприятно.

О своём, возможно, последнем достойном поступке: побомбить, а не пощипать бюджет города или кооператора какого-то.

* * *

– Водички бы, а то такой сушняк… – тихо стонет девушка своему спутнику.

– Зайка, я же говорил вчера: не смешивай!

Кавалер обнимает страдающую от похмелья пассию. Они едут в какое-то заведение с йогой в названии: так указано в адресе поездки. Ранним утром, через весь город, с глубокого похмелья: намасте!

– Мог это быть палёный «Бейлиз»? – хрипит, как морской котик, пассажирка, обнимая свёрнутый пурпурным поленом коврик.

– Зайка, да нормальный был «Бейлиз», не выдумывай! – продолжает парень вкрадчивым голосом, обнимая спутницу: – Просто, в следующий раз не запивай его Балтикой, всё будет нормально.

* * *

Получив странное сообщение от пассажира, еле сдержался, чтобы не ответить, перечисляя, во что одет сам («хеллоу, я сижу в машине, на мне джинсы клёш, тёмно-зелёная кофта и чёрные кожаные ботинки»).

К машине подошла барышня в чёрном пальто с мехом. Вылитая Мэри Поппинс. Она улыбнулась в приоткрытое стекло Мурены и поздоровалась:

– Здравствуйте. Вы Никита? Я Оля.

Мне стало неловко за мой чуть было не учинённый троллинг с комментарием. Особенно стыдно было за то, что ответ я не отправил, потому что в приложении что-то поломалось и кнопки чата попросту не было.

Стыдно было за то, что я совершенно не «прочитал» этот хороший порыв человека. А принял его за глупость.

– Никита, у меня огромная просьба. Я купила торт в офис, но забыла его дома. Возвращаться не будем, но вдруг по дороге будет магазин, рядом с которым вам удобно остановиться? Если нет, ничего страшного. Только если по дороге и будет место для остановки.

Я мысленно складывал факты. В приветствии чата «hello» вместо «здравствуйте», значит, интерфейс приложения у неё английский.

Написала сообщение, из которого понятно, как отличить её от других прохожих. Обращается по имени. Улыбается – широко, по-настоящему, искренне. Пальто красивое. Макияж аккуратный, почти незаметный. Про магазин попросила очень внятно и вежливо. Русская, раз говорит без акцента.

– Ольга, сколько лет вы уже не живёте в России?

– Я уже… А откуда вы знаете… Подождите. Как вы поняли?.. – Девушка была обескуражена, но продолжала улыбаться через маску.

– Погодите, я объясню, но сначала… Можно я буду называть вас Мэри? Мэри Поппинс? Теперь про торт: он вам не нужен. Нечего кормить их тортом. Съешьте его сами, а в офис ничего везите. Будьте с ними построже: с порога нарычите на кого-то. Потребуйте срочный отчёт. Поинтересуйтесь, кто отвечает за уборку натоптанного пола или заточку карандашей в переговорках…

Я прервался не потому, что у меня иссякла фантазия, а потому что девушка громко хохотала, привлекая внимание водителей соседних машин, стоящих в пробке.

– Я заметила, что у вас тут действительно так принято. С порога наорать.

Я утвердительно кивнул.

– Я первый раз приехала в московский