– Ну представь, что такое произошло, а по тротуару шелчеловек, на которого чугунина и хлопнулась. Все, большой привет, лежит труп.Хотела ты убить? Нет. А что получилось? Мне таких людей очень жаль, впрочем,судьям тоже, поэтому и получают они мало, вон твоему Богдану всего два годадали, да еще под амнистию попал, небось всего пару месяцев отсидел. Мой тебесовет, сделай вид, что ничего не знаешь, и, если мужик тебя устраивает, смелоиди в загс. За ним в компьютере больше ничего не числится, следовательно, болеев поле зрения правоохранительных органов он не попадал.

– Хочу знать все, – прошептала я, – иначе с ума сойду. Можноего дело почитать?

Нина побарабанила пальцами по столу.

– Запрос послать нет проблем, только преступление нетяжелое, такие бумаги лет десять хранятся, не больше…

– И что? Никаких следов не осталось?

Нина взялась за телефон.

– Сейчас попробуем в другом месте поискать, не дергайся,неужели я сестре Кита не помогу? Алло, Ольга, ты? Послушай, будь другом, сходив архив, очень надо…

Примерно через час я парковалась возле старого облупленного,крайне непрезентабельного с виду здания.

– Пойдешь на третий этаж, – напутствовала меня перед уходомНина, – найдешь Ольгу Кудряшову, в тридцать второй комнате сидит. Она тебепокажет приговор по делу Шевцова.

– А куда ехать?

– В суд, вот адрес. Оля в архиве обнаружила приговор.

– Зачем он мне? И так знаю, что два года дали!

Нина усмехнулась.

– Приговор – это целая кипа бумаги, в нем все подробностиуказаны.

Внутри здание суда выглядело еще более отвратительно, чемснаружи. Длинный коридор со стенами, выкрашенными серой краской, и полами,покрытыми рваным линолеумом. Кое-где попадались скамейки, простые, грубые, безспинок и подлокотников. На таких сидеть одно мучение. Но публика, состоящая восновном из людей с напряженными нервными лицами, не обращала внимания нанеудобства.

– Расступись, – гаркнул чей-то зычный голос.

Толпа послушно хлынула к стенам. По образовавшемуся коридоруленивым шагом, вразвалочку двигалось несколько конвойных, между ними, сцепивруки за спиной, шел бледный до синевы парень, одетый во вполне приличный костюм.Процессия исчезла за дверью с табличкой «Зал ь 2». Не в силах прогнатьтягостное настроение, я мрачно дошлепала до самого верха и принялась искатьтридцать вторую комнату. Но здесь меня поджидал сюрприз. После двери с цифрой«31» была еще одна, на которой значилось «33». В полном недоумении я постучалав нее и, не дождавшись никакого ответа, тихонечко приоткрыла.

Я увидела тесную комнатенку, в которой с трудом поместилсяобшарпанный письменный стол, допотопный сейф и нечто, больше всего похожее нагильотину.

За столом сидела женщина с каменным выражением на лице. Я,непонятно почему, ощутила смущение и заискивающе улыбнулась:

– Здравствуйте.

Дама глянула на меня в упор серыми, словно грязный асфальт,глазами.

– Будьте любезны, – пролепетала я, – где тридцать втораякомната?

– Выйдите вон, – обронила тетка, буравя меня взглядом.

Окончательно растерявшись, я пролепетала:

– Вы мне?

– Выйдите вон, – железным голосом повторила баба.

– Но почему? Мне только надо узнать, где тридцать втораякомната? Очень странно, ваш кабинет тридцать третий…

– Сейчас я вызову охрану, и вас выведут, – злобно пообещаломилое создание.

– Но что я сделала плохого? – недоумевала я.

– Сначала воспитываете преступников, а потом плачете, – ни кселу ни к городу выплюнула мадам, – выйдите вон, у меня сейчас не приемноевремя.

– Когда же можно задать вам вопрос? – изумилась я допоследней стадии.

– Для таких, как вы, на двери табличка, – рявкнулачиновница.

Я осторожно затворила дверь и уставилась на нее, там ивпрямь красовалось объявление: «Судья Парфенова, прием с 14 до 16». Часыпоказывали три минуты пятого.

Тяжело вздохнув, я толкнула соседнюю дверь и обнаружила тамдевчонку лет двадцати, плохо одетую, с сальной головой. Девушка была оченьзанята. Она сидела за совершенно пустым столом и сосредоточенно ковыряла вносу.

– Выйдите вон, – рявкнула она.

Я уже не удивилась, наверное, так принято обращаться спосетительницами в суде.

– Подскажите, где тридцать вторая комната.

– Тут не справочное бюро.

– А где можно получить справку?

– Выйдите вон.

Поняв, что добиться от девицы какой-либо информацииневозможно, я вернулась на первый этаж и отыскала там окошко с табличкой«Справочная». К нему змеилась очередь, и мне удалось добраться до цели толькочерез полчаса.

– Где тридцать вторая комната?

– В коридоре.

– Но где, я не нашла!

– И чего теперь? – фыркнуло создание непонятного пола,восседавшее по ту сторону барьера. – Прикажете вас за ручку водить?

– Но вы же справочное!

– По уголовным делам, – рявкнуло существо, не слишком чистойрукой убирая со лба «сосульку», – не по комнатам.

– Где можно узнать о местонахождении помещений? – безнадежнопробормотала я.

– Разуй глаза и ходи по зданию, – посоветовало бесполоесоздание.

В полном изнеможении я прислонилась к стене. Если тут такреагируют на самую элементарную просьбу, то представляю, что говорят несчастнымродственникам подсудимых. И потом, с чего эти малопривлекательные особы решили,что по коридорам суда бродят только члены семей преступников? Насколько японимаю, есть еще потерпевшие, свидетели… Да и гражданские дела случаются,разводы, например, отчего же здесь такие грубияны?

– Вам тридцать вторую комнату? – тихонько спросила женщина всерой шапочке, сидящая у окошка.

Я кивнула.

– Вот пытаюсь узнать, но тут никто не выдает информацию,словно партизаны на допросах.