это позиция обоих правительств по отношению друг к другу. Английское правительство не уделяет собственной прессе чрезмерного внимания. Если Германия и Англия действительно договорятся друг с другом, то исчезнет сам предмет газетной полемики. Он во время дебатов, как фон Риббентропу известно, также настаивал на том, чтобы сделать прекращение итальянской пропаганды предварительным условием начала переговоров. Но потом пришли к выводу, что вопрос о пропаганде сам по себе будет исчерпан, если переговоры приведут к улучшению отношений. В области прессы дело обстоит аналогичным образом. Чемберлен и он, лорд Галифакс, полны решимости достигнуть договоренности с Германией, и Чемберлен, проводя эту политику соглашения по отношению к Германии и Италии, взял на себя огромную ответственность перед английским народом и одновременно пошел на большой риск.

Фон Риббентроп сказал затем примерно следующее: очень часто спрашивают, в чем состоят действительные цели германской политики. Он может дать на этот вопрос совершенно ясный ответ:

1) Германия хочет и должна быть сильной. Эта цель сегодня уже достигнута благодаря возрождению германской армии. Германия обеспечила свои границы настолько, что миллионы людей истекут кровью, прежде чем хотя бы одному чужеземному солдату удастся ступить на германскую землю. Но фюрер не имеет намерения использовать вновь обретенную германскую мощь для завоевательных войн. Германия должна быть готова для отпора в случае нападения со стороны Советского Союза (выделено мной – А. Д.). Сталин и его военный министр Ворошилов в своих последних речах снова недвусмысленно заявили о военных целях России. Германия может только надеяться, что подобного нападения со стороны Советской России не последует; но она в течение минувших лет стала осторожнее. Фюрер не хотел бы обращаться за помощью к западным державам, если случится, что революционная лавина придет в движение против Германии.

Лорд Галифакс сказал, что Англия хорошо знает силу Германии и не имеет никаких возражений против нее.

2) Германия желает добиться права на самоопределение для 10 миллионов немцев, проживающих на ее восточной границе, т. е. в Австрии и Чехословакии. Никакая сила в мире не в состоянии затормозить этого неизбежного развития. В этой связи фон Риббентроп напомнил, что фюрер приветствовал проявленное лордом Галифаксом в Берхтесгадене понимание этого положения и его (Галифакса) заявление о том, что статус-кво в Восточной Европе не обязательно будет поддерживаться вечно. Германия всегда пыталась решать эти проблемы мирным путем, она будет это делать и впредь. Лучшим доказательством этого являются берхтесгаденские договоренности с Шушнигом. Здесь много говорили о каком-то давлении на австрийского федерального канцлера. Он, Риббентроп, сам присутствовавший на этой беседе, может заверить лорда Галифакса, что это «давление» состояло только в том, что фюрер четко разъяснил Шушнигу неизбежность развития в направлении тесного объединения Германии с Австрией.

Результат этого откровенного обмена мнениями в Берхтесгадене состоял в том, что Шушниг в присутствии фон Риббентропа сам заявил, что и он рассматривает тесное объединение Германии с Австрией в качестве единственно возможного решения вопроса. Между Германией и Австрией поэтому нет, собственно, никаких проблем. Итак, если австрийский вопрос и вопрос о судето-немецком меньшинстве в Чехословакии будут удовлетворительно урегулированы в духе права на самоопределение, то проблема немецкой нации на Востоке будет решена. Что же касается немецких меньшинств в Польше, то надо учитывать, что в Польше проживает большое количество немцев, а с другой стороны, значительное количество поляков рассредоточение живет в Германии. Поэтому проблема стоит здесь совершенно по-другому, чем в Австрии и Чехословакии; с Польшей Германия достигла в этом вопросе сбалансированного урегулирования.

3) Германия хочет обратно получить свои бывшие колониальные владения и надеется, что однажды эта проблема будет решена благоприятным образом. С удовлетворением Германия констатировала, что, как кажется, британское правительство в этом вопросе хочет, по всей вероятности, проявить большую инициативу. Решение этого вопроса в соответствующей форме, которая даст возможность 68-миллионному народу заняться подобающей ему колониальной деятельностью, будет соответствовать также и интересам самой Великобритании.

Подводя итоги, фон Риббентроп сказал, что он сегодня только в общих чертах изложил лорду Галифаксу свои мысли по этим проблемам. Фюрер намеревается дать по колониальному вопросу еще письменный ответ, и, можно предположить, он при этом затронет также и другие вопросы. Он, Риббентроп, не хотел бы предвосхищать окончательного ответа фюрера, но ему, однако, кажется, правильным, чтобы лорд Галифакс был в курсе этих соображений.

При упоминании вопроса о воздушных бомбардировках фон Риббентроп повторил то, что фюрер уже сказал сэру Гендерсону об отсутствии доброй воли со стороны советского руководства: если Англии все же удастся достигнуть соглашения между державами о необходимых гарантиях, то Германия не откажется дать свое одобрение подобному соглашению и будет готова сотрудничать.

Затем в беседе были затронуты вопросы, непосредственно касающиеся германо-английских отношений. Фон Риббентроп обратил внимание лорда Галифакса на последовательную политику выравнивания интересов, которую фюрер доказал не словами, а делами. На протяжении почти 19 лет фюрер постоянно выступал за англо-германское согласие, и он, Риббентроп, как об этом знает лорд Галифакс, также в течение восьми лет непрестанно работал на пользу этого согласия. Доказательством этого является германо-английское морское соглашение, затем – германская позиция в вопросе гарантий западных границ, т. е. заявление фюрера о том, что между Германией и Францией больше не имеется никаких территориальных вопросов, и, наконец, соглашение Германии с Бельгией.

Дальнейшим примером конструктивной германской политики мира является то, что данцигский вопрос полностью исчез из международной дискуссии. Данцигский вопрос, также как и австрийский, искусственно муссировался некоторыми державами таким образом, что из-за этого возникла угроза миру. Политика теперешнего Верховного комиссара в Данциге показывает в сравнении с политикой господина Лестера, какими искусственными и привнесенными извне были данцигские трудности.

Во всяком случае, после решения колониального вопроса вообще больше не остается никаких проблем в отношениях между Германией и Англией, которые представляли бы какие-либо трудности. Он, фон Риббентроп, полагает, что при разумном подходе с обеих сторон вполне возможно достижение окончательного и долговременного согласия между обеими странами. Германия после решения вопроса о немцах на Востоке и после удовлетворения своих колониальных потребностей станет удовлетворенной нацией и тем самым лучшим гарантом мира в Европе. Фюрер действительно располагает огромной мощью, но он, вопреки утверждениям большевистской прессы, никогда не употребит ее для порабощения чужих народов. Это противоречило бы основным принципам национал-социалистского мировоззрения. Другое дело, когда речь идет об обороне Германии или об оборонительной борьбе против угнетения немецкого народного духа на Востоке. Здесь фюрер, если это будет нужно, приведет в движение всю немецкую нацию, которая, как знает лорд Галифакс, никогда еще не была такой единой и сплоченной под руководством своего вождя, как сейчас.

Фон Риббентроп резюмировал эту основную