точку зрения фюрера так: для порабощения чужих народов не будет пролита кровь даже одного немецкого солдата, но для сохранения немецкого народного духа в Европе будет мобилизована вся немецкая нация.

Печат. по изд.: «Akten zur deutschen auswartigen Politik. 1918–1945». Serie D, Bd. I, S. 218–222.

12. Запись беседы посланника Чехословакии в Великобритании Я. Масарика с министром иностранных дел Великобритании Э. Галифаксом

12 марта 1938 г.

Беседу начал я: В связи с событиями последних дней и Вашим ноябрьским визитом к Гитлеру, а также в связи с нынешними переговорами с Риббентропом скажите мне, пожалуйста, если можно, что Вы говорили о ЧСР. Мое правительство обеспокоено развитием событий.

Галифакс. Когда я беседовал с Гитлером, не было и речи о нападении на Австрию. С Риббентропом я имел уже три встречи. Я разговаривал с ним чрезвычайно резко, я еще никогда так не говорил, однако, боюсь, это не имело соответствующего результата. Риббентроп утверждал, что происшедшее в Австрии было исторической необходимостью, это случилось бы, даже если бы не существовало Гитлера, и он очень удивлен, что такие трезвомыслящие люди, как англичане, не видят реальности германских действий. Он твердо надеется, что это не повлияет на дружественные англо-германские отношения. Я заявил, что это окажет очень глубокое воздействие и чрезвычайно затруднит переговоры и что для английского понимания крайне неприятен и неприемлем главным образом способ, посредством которого все было осуществлено. Есть у нас какие-либо гарантии, спросил я, что то же самое вы не осуществите завтра в Чехословакии, Дании или Литве?

Риббентроп ответил очень уклончиво, подчеркнув, что Австрию ни в каком отношении нельзя сравнивать с ЧСР, Данией, Литвой и т. д. Я, как и премьер-министр, заявил, что мы избавились от иллюзий, разочарованы и обмануты. Кроме объявления войны – а на это, как Вы знаете, я не имел ни права, ни желания, ни возможности, – я сделал все, что возможно в человеческих силах, чтобы убедить Риббентропа, но результатами своих уговоров я не удовлетворен. Риббентроп заверял меня лишь в том, что Берлин не имеет агрессивных намерений в отношении ЧСР, и это заверение он повторил несколько раз.

Масарик. Я абсолютно не верю заверениям Берлина. Он будет соблюдать их до тех пор, пока ему это выгодно, и ни минутой дольше.

Галифакс. К сожалению, я согласен с Вами. Однако у меня есть основания полагать, что в обозримом будущем Берлину невыгодно нападать на вас. Заверяю Вас, что наши симпатии на вашей стороне, но сегодня я не могу дать Вам никаких твердых обещаний.

Масарик. Я о них не просил, зная, что Вы их дать мне не можете, но настало время, когда вы должны каким-нибудь жестом показать, что вы на нашей стороне и признаете, что в течение 20 лет мы полностью соблюдаем все свои финансовые, политические и моральные обязательства. У меня, как и у всего нашего народа, сложилось впечатление, что вы всегда поддерживали Генлейна, был ли он прав или не прав, и мы это тяжело переживаем. Сегодня вы, может быть, поймете, что уступки Генлейну не изменят политики Берлина, которая направлена на достижение того же, что и накануне 1914 г.: Берлин – Багдад через Вену – Прагу – Бухарест и т. д. Если он захватит ЧСР, вы окажетесь в очень трудном положении, а многие государственные деятели у вас еще не сознают этого.

Галифакс. За последние дни я очень многому научился, но не хочу полностью отказаться от всякой надежды на то, что когда-нибудь у нас с Германией все же состоится разговор.

Масарик. Когда она овладеет Европой, тогда – да, а до этого с ней можно говорить лишь военным языком.

Галифакс. Вы полагаете?

Масарик. Я уверен.

Галифакс. Я новичок на своем посту, раньше на это смотрел лишь издали и еще тогда, когда ехал в Берхтесгаден, не понимал сложности положения, как понимаю его сегодня. Как мне стало известно, Геринг заверил Мастного в том, что Германия ничего не имеет и не планирует против ЧСР. Какое значение Вы придаете этому заявлению?

Масарик. В настоящий момент – это правда. Даже удаву королевскому, когда он наестся, необходимо несколько недель для того, чтобы переварить съеденное, а вчерашний день можно назвать лукулловым пиром.

Галифакс. К сожалению, Вы, по-видимому, правы. Вы говорили, что нуждаетесь в каком-либо жесте или моральной поддержке. Я с большим удовольствием помог бы вам, но только не знаю, как.

(В этот момент я подумал, что можно было бы каким-нибудь образом соединить заявление Геринга и заверения Эйзенлора.)

Масарик. Делаю Вам конкретное предложение. Завтра я официально извещу Вас о заверениях Геринга и Эйзенлора, и одновременно наш посланник в Париже предпримет то же в отношении французского правительства. Вы мне официально сообщите, что выражаете удовлетворение по поводу этих заверений и вместе с французами осуществите в Берлине торжественный демарш Гитлеру или Герингу в том смысле, что вы принимаете к сведению заявления, сделанные немцами в наш адрес, принимаете их в качестве обязательств и что нарушение их в любом направлении имело бы громадные последствия.

Галифакс. Считаю Вашу идею превосходной, и лично я уже сейчас с Вами согласен. Конечно, мне еще необходимо переговорить с Чемберленом, но я жду от Вас официального сообщения о заверениях Геринга.

И еще один вопрос. Я с большим интересом прочитал интервью Бенеша[129] и заявление Годжи[130]. Если бы немцы спровоцировали у вас беспорядки и затем направили к вам одну дивизию «для наведения порядка», если бы у них был примерно такой план, что бы вы делали?

Масарик. Стреляли бы.

На этом мы очень сердечно расстались.

13. Телеграмма народного комиссара иностранных дел СССР М. М. Литвинова полномочным представителям СССР в Великобритании И. М. Майскому, во Франции Я. З. Сурицу, в Чехословакии С. С. Александровскому, в США А. А. Трояновскому

17 марта 1938 г.

Отдельной телеграммой Вам передается интервью, которое я даю сегодня представителям печати (документ № 14 – А. Д.). Вручите немедленно текст интервью МИДу с сопроводительной нотой приблизительно следующего содержания:

Имею честь обратить Ваше внимание на приложенный при сем аутентичный текст заявления, сделанного сегодня представителям печати народным комиссаром иностранных дел М. М. Литвиновым, и сообщить, что изложенные в интервью взгляды определяют позицию Советского правительства в отношении актуальных международных проблем.

Литвинов

14. Интервью народного комиссара иностранных дел СССР М. М. Литвинова представителям печати

17 марта 1938 г.

Вступив в Лигу наций в целях организованного сотрудничества с другими миролюбивыми государствами, Советское правительство не упускало ни одного подходящего случая для рекомендации наиболее эффективных