было. И только потому, что с тех пор, как я себя помню, я пользовалась одной и той же широкой черной резинкой. Мое сердце забилось сильнее, когда я вспомнила, как три года назад, лежала голая в его постели, а он положил в карман эту резинку для волос.

Неожиданность поразила меня так сильно, что я перешла в наступление.

— Она моя.

Обвинила я, будто это было что-то важное, что он украл у меня. Я потянулась к ней, будто хотела забрать обратно, но он остановил меня, схватив за запястье.

— Теперь моя.

Он хранил ее — носил — три года? Я не могла понять, было ли это немного тревожно или... горячо.

— Хорошо, — вздохнула я, словно мне было все равно. — Ты можешь оставить ее.

Тогда я наклонилась и поцеловала его, прежде чем он смог прочитать противоречивые мысли на моем лице.

— Я не спрашивал твоего разрешения.

Он прикусил мою губу.

Поцелуй стал глубже, с горячим скольжением языка. Жар поплыл между моих ног, и я потеряла дыхание, но каким-то образом, я все же нашла в себе решимость связаться с ним. Я улыбнулась ему в губы, отстраняясь, чтобы сказать:

— Это мило, что ты носишь ее.

Он ударил меня по заднице достаточно сильно, чтобы это причинило боль.

— Почти, — выдохнула я, когда он пососал чувствительное местечко у меня за ухом, — Романтично.

От него донесся мрачно-веселый звук.

— Я собирался сделать для тебя это легким и милым, malyshka. (прим.пер: Малышка)

Его губы скользнули вниз по моей шее, и в голосе не было ничего, кроме рокота.

— Сейчас я заставлю тебя закричать.

Дрожь пробежала по моей спине.

Он отнес меня в спальню в задней части самолёта, бросил на кровать, расстегнул ремень и разделся догола. Он аккуратно повесил свою одежду на спинку стула, в то время как я сбросила свою одежду в кучу на полу. Я понятия не имела, что делаю с этим мужчиной, но, наблюдая за ним из-под полуприкрытых век, моя кожа гудела от предвкушения ощутить его рядом с собой.

Я подняла ногу и уперлась пяткой в его голый живот. Он расстегнул ремешок на моей лодыжке и положил туфли на пол. Но, прежде чем потянуться за следующей ногой, он поцеловал мою щиколотку. Я не знала, была ли это эрогенная зона, но мое тело загорелось.

Его тело опустилось на мое, и ощущение его кожи на моей впервые вызвало низкий стон в горле. Дрожь пробежала по его телу, когда он нежно поцеловал меня. Мое платье все еще было запутано вокруг бедер, и он просто потянул мои трусики в сторону, прежде чем войти в меня. Я ахнула, впиваясь ногтями в его плечи и выгибая спину, принимая его глубже.

Он был таким серьезным и напряженным, когда трахался, будто находился на работе, которую тайно обожал. Но, время от времени, что-то мягкое и сексуальное показывалось — рокот одобрения у моего горла, словно он демонстрировал свою признательность мне, лежащую здесь и принимающей это.

— Сделана для меня, — прохрипел он мне в шею, скользя в меня глубоко и медленно.

Прикосновение его губ к моим и мягкость его ласк, даже когда он трахал меня достаточно сильно, я могла потерять сознание.

Где-то посередине я потеряла остатки одежды и лежала на животе, в то время как он держал каждое мое запястье рядом с головой и брал меня сзади.

Он замер, тяжело дыша, и коснулся губами моей шеи.

— Я хочу кончить в тебя, malyshka. (прим.пер: Малышка)

Мой разум протестующе застонал, в то время как тело скандировало: «ДА».

У меня начались месячные на следующий день после нашей последней встречи и только два дня назад они закончились, так что, по статистике, это довольно безопасно. Хотя то, что мы делали, было рискованно с самого начала; у меня даже не было уверенности, что он не спит с другими девушками.

Но в этот момент он вошёл так глубоко, так сильно, что задел точку, до которой я никогда раньше не доходила, что аж слезы навернулись на глаза. Его тело было тяжелым, когда он держал меня, посылая чистое удовольствие сквозь мою кровь. А потом у меня в груди возникло это ощущение — легкость и тяжесть одновременно.

Было слишком.

Упав на край освобождения, я потеряла все чувство разума внутри себя.

Мне вдруг захотелось, чтобы он это сделал. Нуждалась в нем тоже. Буду умолять об этом.

— Кончи в меня, — взмолилась я.

Он прижался лицом к моей шее и удовлетворенно зарычал.

Этот звук был всем, что мне нужно, чтобы упасть прямо через край.

Возможно, за последние несколько лет я и позабыла некоторые чувства, но знала, что это было.

Блаженство.

Глава 25

Джианна

Теперь я стала просто еще одной третьей.

Я знала это.

Он знал это.

Чертова стюардесса, вероятно, знала это.

Он сел в ногах кровати, положив локти на колени. Присутствие, исходящее от него, не было похоже на сожаление, но что-то очень, очень задумчивое. Совещательное. Я представляла себе, что именно так строятся планы мирового господства.

Я вздохнула и потянулась, как кошка.

— Боже, умираю с голоду.

— Ты понятия не имеешь, что такое голод.

Слова были мягкими и задумчивыми, будто он даже не осознавал, что произнес их.

На мгновение я была ошеломлена.

Потому что теперь я знала, что в какой-то момент жизни этого человека он был голодным.

Я не позволяла себе зацикливаться на этом, иначе вопросы вылетали бы из меня, как конфетти, и мы все знали, что он чувствовал, когда открывался.

Он все еще был погружен в свои мысли, когда я схватила его рубашку и надела ее. Я застегивала ее и пошла мимо него к двери, когда он схватил меня за запястье.

— Куда ты собралась?

— Собираюсь найти немного арахиса. Скрестив свои пальцы, бюро разорилось деньгами трудолюбивого человека и покрыло их шоколадом.

Он притянул меня ближе, пока я не оказалась у него между ног.

— Мы приземлились десять минут назад.

— Мы приземлились? — я нахмурилась. — Как я пропустила?

Что-то сексуальное заиграло в его глазах.

— Ты была слишком занята, взывая к Богу.

Мне хотелось, чтобы этого не случилось, но я не могла остановить это.

Я покраснела.

Когда он провел большим пальцем по моей щеке, тепло проникло в мое сердце и растаяло.