– Настоящий гормональный вулкан, – сказала она со смехом. – Ты потрясающий любовник.

– В этом не только моя заслуга, – запротестовал он. – Ты просто потрясающая. Боже, детка, мы прекрасно сочетаемся друг с другом.

– Джек, в городе все о нас знают?

– Скорее, догадываются. Я никому ничего не говорил.

– Почему-то я уверена, что и не стоит этого делать.

– Мы могли бы попытаться сохранить это в тайне, если ты считаешь, что так будет лучше. Я возьму себя в руки и перестану пялиться на тебя, как на десерт, если ты этого захочешь.

– Просто… ну, ты знаешь. У меня есть кое-какие проблемы.

– Да уж, знаю. Я помогал тебе разобраться с некоторыми из этих проблем. И понимаю, что для их решения потребуется нечто большее, чем просто секс. – Тут он ухмыльнулся. – Пускай даже хороший секс.

– Очень хороший секс.

– О да. – У него слегка перехватило дыхание.

– Просто хочу, чтобы ты знал: я все еще паршиво себя чувствую. Мне не хотелось бы тебя разочаровывать. Джек, я не хочу причинить тебе боль.

Он провел рукой по ее телу, чуть касаясь ее мягкой теплой кожи.

– Мэл, это ничуть не больно. – Он улыбнулся. – Это на самом деле даже очень хорошо. Не беспокойся обо мне. – И легонько ее поцеловал. – Ты не против, если мы… хм… перестанем болтать? От слов к делу, так сказать?

– Думаешь, это сработает?

– Наверное, нет смысла притворяться, – согласился он. – Тебе это необходимо.

– В конце концов, какого черта?! – воскликнула она. – Это ведь не противозаконно?

Он наклонился к ней и снова поцеловал, на этот раз сильнее.

– Наверное, так и должно быть, – с этими словами он поцеловал ее снова.

______

Ранним утром, когда лучи рассвета только начали пробиваться сквозь окна, Джека разбудил какой-то странный мягкий звук, похожий на невнятное пение. Он обнаружил, что Мэл прижалась к его руке, ее дыхание щекотало ему грудь. Во сне она мурлыкала, напевая какую-то песню, ее губы при этом едва шевелились. Он бы встревожился, если бы выражение ее лица в этот момент оказалось грустным или тревожным. Однако на лице Мэл играла улыбка. Она прижалась к нему еще сильнее, закинув на него ногу. И этот убаюкивающий довольный напев исходил от нее.

Джек мог бы по пальцам одной руки сосчитать, сколько раз до этого ему доводилось провести в постели с женщиной целую ночь. И теперь даже представить себе не мог, что в дальнейшем может просыпаться в одиночестве. Он притянул ее к себе поближе, ощущая, что никогда еще в жизни не был так счастлив.

Рик звонил Лиз через каждые пару дней, хотя, будь его воля, он обрывал бы ей телефон круглыми сутками. Каждый раз, когда он набирал ее номер, его пульс начинал стремительно колотиться, а стоило ей заговорить, как он тут же срывался на бешеный ритм.

– Лиззи, как дела? – спрашивал он.

– Я скучаю по тебе, – всегда отвечала она. – Ты обещал, что приедешь.

– Я собираюсь. Я пытаюсь. Но тут столько дел навалилось, и в школе, и на работе… И все же как у тебя… дела?

– Я просто хотела бы быть с тобой, а не торчать тут. – Сказав это, она рассмеялась. – Забавно, я возненавидела свою мать за то, что она заставила меня поехать к тете Конни, а теперь я ненавижу ее за то, что она принуждает меня оставаться здесь.

– Не стоит так говорить о своей маме, Лиз. Не надо.

Потом они еще немного поболтали о друзьях, о школе, о Вирджин-Ривер и Эврике, о всякой ерунде. Лиз никогда и ничего не рассказывала о беременности, возможность которой очень ее страшила.

Рик изнывал от душевных переживаний. Его терзали ужасные предположения о том, что в ту самую ночь случилось страшное, и она забеременела. Но что еще хуже, он не понимал, что происходит с ним самим, с его телом и разумом. Он постоянно грезил о Лиз, хотел ощущать ее в своих объятиях, вдыхать запах ее волос и целовать ее губы. Он изнывал от желания вновь ощутить приятное тепло ее груди в своей ладони, в то же самое время мечтая возить ее в школу и обратно в своем маленьком пикапе, чтобы они весело перешучивались, смеялись и держали друг друга за руки.

Этот телефонный звонок ничем не отличался от других. Но затем она спросила:

– Почему бы тебе не приехать в Эврику?

Он тяжело вздохнул.

– Сказать по правде, Лиз… я боюсь. Мы с тобой теряем голову от вида друг друга.

– Но у нас ведь есть презервативы…

– Я уже говорил тебе, что этого недостаточно. Тебе тоже кое-что нужно. Таблетки или что-то в этом роде.

– И как мне это организовать? Я даже машину водить не умею. Ты думаешь, мне следует сказать мамочке: «Эй, мне нужно прикупить противозачаточных – мы тут с Рики хотим кое-чем заняться»?

– Если бы ты жила здесь, мы могли бы сходить к Мэл. Может, попробуешь уговорить маму съездить в Вирджин-Ривер? – Но стоило ему это произнести, как он внутренне весь съежился. И покраснел, так сильно, что на мгновение ему показалось, будто он сейчас упадет в обморок. Неужели он действительно предложил четырнадцатилетней девушке принять меры, чтобы они могли заняться сексом? И где им это делать? В кабине пикапа?

– Не знаю, – мягко произнесла Лиз. – Думаю, мне это явно не понравится. Не думаю, что смогу рассказать кому-то из взрослых об этом. А ты смог бы?

Рик уже имел подобный опыт; Проповедник и Джек обо всем знали. Однако он предпочел об этом умолчать.

– Смог бы, если бы это было так важно.

– Даже не знаю, – засомневалась она. – Мне надо подумать.

Если ты постоянно думаешь о девушке, постоянно вспоминая о том, как пряди ее волос касались твоей щеки, если не можешь выбросить из головы воспоминания о ее нежной коже – что это, если не влюбленность? Если каждый раз, поговорив с ней по телефону, услышав ее заливистый смех, у тебя сразу становится теплее на душе – это что-то серьезное либо ты просто перевозбужденный подросток шестнадцати лет? Он знал, что накален до предела – от одной мысли о том, чтобы снова оказаться внутри нее, у него пар из ушей готов был пойти. Но дело было не только в этом. Он мог часами болтать с Лиз, слушать, как она беззаботно щебечет. Ему хотелось слушать звук ее голоса. Он практически впадал в транс, когда она рассказывала ему о таких скучных вещах, как, например, алгебра. Если бы у него была хоть капля храбрости, он спросил бы Джека: в чем разница между любовью и сексом? И когда они сливаются в единое целое?

Наконец Рики спросил:

– Как насчет новостей о беременности, Лиззи?

– Ты имеешь в виду…

– Да, именно это я имею в виду. – Ответом ему была тишина. Она хотела, чтобы он спросил об этом еще раз. Каждый раз, когда ему приходилось это делать, он внутренне весь напрягался, буквально выталкивая из себя слова, столь чуждые любому парню. – У тебя были месячные? – спросил он, радуясь, что она не видит залившего его щеки румянца.