Генри Крючкорукс попытался пошевелить рукой, но упавший осколок хрусталя прочно пришпилил рукав смокинга к креслу.

Неожиданное затруднение. В глубине души он осознавал, что ничего такого в Опере происходить не должно, но на все сто процентов уверен он не был.

Со всех сторон доносились обрывки шепотков:

– Разве это часть сюжета?

– Наверняка.

– О да. Да! Без сомнений, – тоном специалиста произнес кто-то в конце ряда. – Да. Да. Знаменитая сцена погони. В самом деле. О да. В Щеботане это тоже показывали.

– О… да. Ну разумеется. Сейчас припоминаю, я тоже слышала…

– А клево они там летали! – госпожа Крючкорукс даже прищелкнула языком.

– Мама!

– А я уже засыпать начала. Почему ты меня не предупредил? Я бы надела очки!

Нянюшка Ягг громыхала по лестнице, ведущей в верхнюю, «воздушную», часть оперы.

– Что-то не заладилось! – бормотала она себе под нос, перепрыгивая через ступеньки. – Вечно она так. Думает, достаточно ейного прищура, а потом делай со злодеем что хошь. И кому приходится разбираться? Ну-ка, угадайте…

Древняя, замшелая деревянная дверь на верхней площадке не устояла перед ударной силой нянюшкиного башмака и нянюшкиной же кинетической энергией. Раздался пронзительный скрип, и перед нянюшкой открылось большое, полное теней пространство. В пространстве мельтешили силуэты. Неясный свет выхватывал из мрака бегущие ноги. Люди кричали.

Прямо на нее неслась какая-то фигура.

Нянюшка резко упала на одно колено, большими пальцами обеих рук изо всех сил зажимая пробку растрясшейся бутылки шампанского, которую держала под мышкой.

– Здесь две кварты, – предупредила она, – и я буду палить из всех стволов!

Фигура остановилась.

– Госпожа Ягг, это ты?

Безупречная память нянюшки на личные детали мгновенно выбросила нужную карточку.

– Питер? – произнесла она, немного расслабляясь. – У тебя еще нога болела?

– Верно, госпожа Ягг.

– Порошок, что я тебе дала, помогает?

– Стало гораздо лучше, госпожа Ягг…

– Что здесь творится-то?

– Господин Зальцелла поймал Призрака!

– Неужто?

Теперь, когда глаза привыкли к мраку и упорядочили творящийся вокруг хаос, нянюшка увидела кучку людей, столпившихся посреди помещения, вокруг люстры.

На дощатом настиле сидел Зальцелла. Воротничок его куда-то подевался, рукав пиджака был оторван, но глаза смотрели победоносно.

Зальцелла размахивал каким-то предметом.

Предмет был белый. И походил на осколок черепа.

– Это был Плюм! – восклицал он. – Говорю вам, это был Уолтер Плюм! Что вы стоите? Скорее за ним!

– Уолтер? – с сомнением в голосе переспросил кто-то.

– Вот именно, Уолтер!

В помещение, размахивая фонарем, вбежал еще один человек.

– Я видел, как Призрак лез на крышу! А за ним гнался какой-то одноглазый тип! Похожий на ошпаренного кота!

«Все не так, – подумала нянюшка Ягг. – Что-то здесь не так».

– Вперед, на крышу! – прокричал Зальцелла.

– А может, сначала прихватим зажженные факелы?

– Зажженные факелы не обязательны!

– А вилы и косы?

– Ты что, на вампиров собрался?

– Ну хотя бы один факел!

– Немедленно наверх! Понятно?

Занавес опустился. Прошелестели неуверенные аплодисменты, тут же заглушённые возбужденными разговорами публики.

– Правда? В сценарии все так и есть? – недоуменно спрашивали друг у друга участники хора.

Сверху дождем сыпалась пыль. Там, наверху, по помостам взад-вперед носились подсобные рабочие. Крики отдавались эхом среди канатов и пыльных задников. Один рабочий с горящим факелом в руке выбежал на сцену.

– Так что происходит? – спросил тенор.

– Призрака поймали! Он лезет на крышу! Это Уолтер Плюм!

– Как? Уолтер?

– Наш Уолтер Плюм?

– Да!

Подсобный рабочий тут же убежал в шлейфе искр, предоставив дрожжам слухов быстро всходить в квашне под названием «хор».

– Уолтер! Не может быть!

– Н-ну-у-у… Все-таки он немного со странностями, а?…

– Но не далее как сегодня утром он сказал, мне: «Какой чудесный день правда господин Сидни!» Именно так и сказал, да-да. Совершенно нормальным голосом. В смысле… для Уолтера нормальным.

– Должна признать, у меня всегда вызывало беспокойство то, как у него движутся глаза. Словно хотят оказаться подальше друг от друга…

– И он вечно где-нибудь поблизости отирается!

– Да, но он ведь разнорабочий…

– Тут возразить нечего!

– Это не Уолтер, – произнесла Агнесса. Все дружно посмотрели на нее.

– Но, милочка, рабочий ведь сказал, что гонятся именно за Уолтером.

– Не знаю, за кем там гонятся, но Уолтер – не Призрак. Уолтер – Призрак? Это же просто смешно! – горячо воскликнула Агнесса. – Да он мухи не обидит! Кроме того, я видела…

– И все же, должна заметить, мне он всегда казался каким-то скользким типом…

– А я слышала, он постоянно лазает в подвалы. Зачем, спрашивается? Давайте повернемся к правде лицом. Факт остается фактом. Он сумасшедший.

– И вовсе он не сумасшедший! – возразила Агнесса.

– Да, но выглядит он, как будто вот-вот свихнется, признай. Ладно, пойду, взгляну, что там происходит. Кто-нибудь со мной?

Агнесса махнула рукой. Как ни страшно это осознавать, бывают моменты, когда доказывать что-либо бесполезно. Все доказательства безжалостно втаптываются в грязь, ведь идет охота.

Люк распахнулся. Из него выбрался Призрак, бросил взгляд вниз и резко захлопнул люк. Раздался пронзительный вой.

Потом Призрак легким танцующим шагом, переступая с одной свинцовой плитки на другую, достиг облепленного горгульями парапета, черно-серебряного в лунном свете, и побежал вдоль самого края крыши. Ветер играл его плащом. Достигнув следующего люка, Призрак опустился на колени…

И вдруг одна из горгулий оказалась вовсе не горгульей, а человеческой фигурой, которая протянула руку и сдернула с него маску.

Как будто обрезала нитки у марионетки.

– Добрый вечер, Уолтер, – сказала матушка. Юноша бессильно осел.

– Привет госпожа Ветровоск!

– Можешь называть меня матушкой Ветровоск. А теперь встань.