меня в ту лужу в Лискаре. Нас было десять против пятнадцати янычар, и я готов был принять эту ставку.

– К чему эти сюрпризы? – вспылила Сади. Гнев словно пробудил ее к жизни. – Я считала вас благородным человеком, наместник.

– Как я уже говорил, я не позволю, чтобы на моей земле проливалась латианская кровь. Если хотите сражаться, делайте это подальше отсюда.

– Мы не хотим. – Эбра похлопал по низкому столику, и его перстни с камнями застучали по мрамору. С самодовольной улыбкой он оглядел каждого из нас, лишь скользнув взглядом по мне. – Мы здесь вместе с армией, чтобы защитить Демоскар и прилегающие земли ради шаха.

Мать шаха пристально смотрела на меня. Она присутствовала на моей свадьбе десять лет назад и, в отличие от Эбры, похоже, узнала меня даже помолодевшим. Наверное, она ничего не понимала, но ее лицо оставалось суровым, пока она сверлила меня взглядом.

– И чего же вы от нас хотите? – спросила Сади.

Борода Эбры была такой редкой, словно ее нарисовали на лице пером.

– Шах повелел своей сестре оставаться с ним. Я прошу вас последовать приказу шаха.

Сади с отвращением усмехнулась.

– Скажите мне, Великий визирь, куда дальше вы направите свою армию?

– В отличие от нашего доброго наместника в Демоскаре наместник Тагкалая оказался совершенно никчемным. Крестьянское восстание покончило с его правлением и лишило его головы. Янычары присоединились к грабежам, один провозгласил себя царем и даже утверждает, что так повелела ему Лат. Армия шаха положит этому конец и восстановит законное правление дома Селуков.

– Тагкалай далеко на востоке. – Голос Сади звенел от нетерпения. Я снова начал уважать ее. – Мы можем разобраться с этим, после того как вернем Костани. Отправьте свои армии с нами, и давайте начнем осаду.

Эбра покачал головой и изобразил на лице настолько вежливое отвращение, насколько это вообще возможно.

– Вы – забадарская хатун, но вам недостает навыков государственного управления. Если мы позволим провинции безнаказанно короновать собственного царя, страна развалится изнутри. Мы уничтожим себя без помощи крестесцев.

– И тем не менее все это произошло из-за них, – возразила Сади. – Вы думаете, янычары Тагкалая стали бы такими смелыми, если бы Небесный престол до сих пор был наш? Победите крестесцев, и все тут же склонят головы.

– Вернуть Костани в течение ближайшего года невозможно, – сказал Эбра. – Сначала мы должны укрепить позиции. Затем собрать армию в каждой провинции. И только после этого, вместе с янычарами и забадарами, а также флотом Рыжебородого, мы сможем осадить Костани. И даже тогда нам потребуется удача, чтобы вернуть ее. Спросите себя, стоит ли таких усилий единственный город?

– Похоже, вы сдались. – Сади говорила тихо и откинулась назад, словно подначивая Эбру нанести удар. – Похоже, вы позволили крестесцам победить. – В ней проснулась кровь Селуков.

Но Эбра ответил так же спокойно:

– Я здесь, чтобы сохранить царство, а не играть в войну.

– Я здесь, чтобы вернуть нашу столицу, – сказала Сади, – и убить тех, кто вырезал мою семью.

– Я была там, – вмешалась мать шаха. В ее каштановых волосах сверкала серебряная диадема. – Я видела человека, о котором вы говорите. Михея Железного. Он вдвое крупнее тебя, Сади, вдвое хитрее, опытнее и сильнее. Может, у тебя есть несколько тысяч забадаров, которые только и умеют, что сражаться на открытых равнинах, но Михей ведет пятьдесят тысяч паладинов, завоевывавших царства. Вы неровня.

Сади усмехнулась.

– Я не приму совета от той, кто не может контролировать даже свой гарем.

Чтобы скрыть уязвленную гордость, мать шаха задрала подбородок.

– Ты такая же невоспитанная, как твоя мать.

Ухмылка Сади напомнила хитрую улыбку ее деда.

Она обманула мать шаха, как я обманул Ямина.

– Моя мать в два раза лучше тебя. В два раза сильнее, красивее и хитрее. Вы неровня.

– У вас хотя бы есть бомбарды? – спросил Эбра, прежде чем мать шаха успела ответить. – Есть механики, чтобы их построить? Есть корабли? Аркебузы? Алхимики? Саперы? Нет, у вас есть только кони. Этого недостаточно, ваше высочество.

– У нас есть маг.

В глазах Сади мерцала надежда.

– Ах да, Вайя. Который тоже попирал законы вашего отца. – Эбра изучил нашу сторону столика. – Но что-то я его не вижу.

Разъяренная мать шаха указала на меня.

– Вот маг.

Эбра уставился на меня.

– Я его не знаю.

– Это Кева, – сказала мать шаха.

– Кева? – Эбра прищурился. – Как такое может быть?

– Я убил Агнею. – По моим плечам пробежала та же дрожь от восторга, что и десять лет назад, когда я хвастался убийством мага. В истории не было человека (по крайней мере, я о таком не знал), который мог бы похвастаться убийством двух магов. – И забрал ее маску.

– И по какому праву ты убил Великого мага?

– По праву вершить правосудие шаха. Это Агнея убила этосианских паломников, за смерть которых судили Вайю.

– А, я и забыл эту передрягу. – Эбра поглаживал жидкие волосы на подбородке. – Должен сказать, Кева, твоя история приняла крутой оборот. Но это неважно. Один или два мага не смогут выстоять против целой армии.

Наследный принц Аланьи Кьярс, до сих пор молчавший, кашлянул.

– И все же маг расколол гору Зелтурии, где мы построили свой священный город. – Он казался более серьезным, чем пьяный олух, которого мы встретили в доме наслаждений в Лискаре. – Я бы не стал идти против них.

– И все же, – ядовито возразил Эбра, – я никогда не слышал, чтобы маги выигрывали войны. Что они могут со своей магией, кроме как устраивать представления?

– Если вы не слышали, это не значит, что такого не было. – Наследный принц Кьярс потеребил голубой тюрбан, который обернул вокруг шеи. – В истории много необъяснимого. Возможно, маги и есть объяснение.

– Вы далеко от Аланьи, наследный принц, – сказала Сади. – Что вы здесь делаете?

– Как мой предок Утай, я привел двадцать тысяч всадников, погонщиков слонов и стрелков сразиться с неверными и вернуть Костани в истинную веру.

– Значит, вы присоединитесь к нам. – Сади поставила локти на стол, словно строя мост через разделявшую собеседников пропасть. – В этой жизни туда собираемся только мы.

– Хотел бы я присоединиться к такой красавице, как вы. – Кьярс усмехнулся и игриво выгнул брови. – Но я слишком часто позволял красоте отвлекать меня от долга и всегда проигрывал.

– Я не прошу помочь ради моей красоты. Если действительно хотите вернуть Костани латианской вере и дому Селуков, к которому мы оба принадлежим, вы присоединитесь ко мне.

– Ох, принцесса, ничто не взволновало бы меня сильнее, чем атака, наши кони бок о бок, волосы развеваются на ветру, сабли подняты, кровь Селуков